“Брайтон на меня произвел жуткое впечатление. Это такая низкопробная Одесса. Гораздо хуже, чем Одесса настоящая”.
Михаил Ремизов. Еще раз о режиме искусственной деполитизации. — “АПН”, 2009, 16 апреля < http://www.apn.ru >.
“Россия беременна каким-то движением, которое сделает заявку на создание атмосферы новой требовательности в отношениях между обществом и государством. Сначала — требовательности народа в отношении государства, а затем — государства в отношении различных слоев общества. Это своего рода этическая революция, которая может и должна быть популистской. Именно политический популизм способен связать общество и государство, создать между ними сначала эмоциональную, а потом институциональную связь”.
“Общество пришло в движение, и нужно дать ему механизмы здоровой политической самореализации. Но если такой возможности не будет создано, то общество, к сожалению, не взорвется бунтом или революцией. На протяжении всех минувших лет русской формой бунта были эскапизм и десоциализация. Они и станут ответом на невозможность политического участия. И это гораздо страшнее, чем любая революция”.
Сергей Роганов. Утки-гомосексуалисты: кризис философии. — “Русский Журнал”, 2009, 8 апреля < http://www.russ.ru >.
“Человек самосознает себя как родовое существо, то есть как множественное существо, как существо в коммуникации поколений, а не профессиональных или иных других сообществ. Он может развиваться только как род, как родовое существо. То есть говорить о благополучии или духовном и физическом здоровье отдельного индивида не просто бессмысленно, но и опасно для самой человеческой природы. <...> И уж тем более, ориентироваться на благополучие отдельного свободного индивида как на показатель здоровья общества, нации, этноса — бессмысленно”.
Вадим Руднев. “Я не верю в ХХI век”. Реальный мир не существует вне познающего его сознания. Беседовала Ольга Балла.— “Частный корреспондент”, 2009, 15 апреля < http://www.chaskor.ru >.
“<...> очень хорошо сказал Лакан: норма — это просто очень хорошо адаптированный психоз. Никакой нормы на самом деле нет. Есть симуляция нормы”.
“Да, мне кажется, по-настоящему страшная, кафкианская шизофрения позади. Вот, скажем, Даниил Андреев — это еще настоящая шизофрения, страшная, чувствуется, что человек действительно страдает, болеет… А, например, Жиль Делез, который тоже по своему причудливому мышлению шизофреник, — он все-таки, как говорит Толстой, „пугает, а мне не страшно”, хотя и жутко интересно, хотя и ничего не понимаешь при этом. Если говорить о главном психическом расстройстве новой, постшизофренической эпохи, то, видимо, это прежде всего будет шизотипическое расстройство личности, полифонический характер”.
“Нет, электронная книга — ни за что! Распечатка — это тоже как-то позорно. Основательности нет. Надо, чтобы были обложка, переплет… Моя жена считает, что книг скоро вообще не будет; а я думаю, что в конце концов как виниловые пластинки в эру звукозаписи стали редкими и модными, так и книги, когда в них отпадет надобность, станут по-настоящему необходимы”.
“Витгенштейн вообще, я думаю, плевался бы и не пользовался Интернетом”.
“Но вообще, я не верю, что XXI век наступил. Не вижу я его. Он пока еще никаких позитивных событий, мне кажется, не дал. Я думаю, мы до сих пор еще в ХХ. Никаких перспектив для себя, в частности, — для мыслящего человека ХХ века — я не вижу. Может быть, я слишком рано родился и поэтому как-то застрял в этом столетии — я его, кстати, очень люблю, несмотря на все его ужасы и кошмары, которые я разделяю и болею за них. <...> А с XXI веком мне хреново — ничего не поделаешь”.
Вячеслав Рыбаков. “Речь идет о жизни и смерти человечества”. Беседу вел Василий Владимирский. — “ПИТЕР ВООК ”, 2009, 5 апреля < http://krupaspb.ru/piterbook/fanclub >.
“Помните, в „Возвращении со звезд” Эл Брегг рассказывает, почему во время полета не читал художественных книг, а в конце концов занялся математикой, не имея к ней поначалу ни малейшей склонности? „Когда связь с Землей полностью прервалась и мы повисли вот так, совершенно неподвижно по отношению к звездам — читать, как какой-то Петер нервно курил папиросу и мучился вопросом, придет ли Люси, и как она вошла, и на ней были перчатки... Сначала смеешься совершенно идиотским смехом, а потом просто злость разбирает”. Вот так примерно я теперь, за редкими исключениями, читаю нынешнюю фантастику. С той лишь разницей, что вместо Люси и перчаток у нас... нужное вписать”.