«Эта книга — свидетельство уникального духовного опыта, которого всегда недоставало в России. Культура, взращенная словом Истины, еще не прижилась на нашей почве. Имея точные ориентиры (Диккенс один из них), человек способен выбрать крупицы правды из океана лжи, обрести надежду на грани отчаяния, найти выход из тупика. Так помог осиротевшей семье один из героев книги. Когда арестовали отца и почти все бывшие друзья в Таганроге отшатнулись от семьи, этот человек, встречаясь на улице с матерью, переходил на противоположную сторону и оттуда, чтобы слышали многие, кричал: „Здравствуйте, Вера Георгиевна! Ну, как там наши в тюрьме ?” Тот человек когда-то учился с Чеховым в одном классе».
Святослав Иванов. Не герои, а жертвы. — «Посев», 2012, № 5 (1616).
В городе Россоши Воронежской области прошла презентация вышедшей в «Посеве» книги «Колесниковщина. Антикоммунистическое восстание воронежского крестьянства в 1920 — 1921 годах» — о воронежском аналоге «антоновщины». В постскриптуме обзора события — отклик на статью в местной газете, посвященную то ли книге, то ли ее презентации.
«Кстати, Климов (автор статьи, сам когда-то писавший о воронежских повстанцах. — П. К. ) не отрицает, что причина восстания — экономическая политика большевиков, но подчеркивает, что придумало и ввело продразверстку царское правительство 23 сентября 1916 года. По Климову получается, что царская и ленинская разверстка были идентичны. Но это очевидная неправда и фарисейство. В царскую разверстку входил только хлеб, а в советскую — почти все продукты питания. Сначала у крестьян отбирали хлеб и зерно. Потом, с 1919 года, — картофель, мясо, а к концу 1920 — почти все сельхозпродукты. При Советах продовольствие у крестьян изымалось практически бесплатно. При царе хлеб у крестьян покупался за реальные деньги, а не за обесцененные бумажки, а подвоз до станции оплачивался, как стимулирующая мера, за счет министерства земледелия. В ходе „царской разверстки” никто по амбарам не шарил. Была реквизиция (по твердой цене) зерна, которое вывозилось для торговли при невыполнении разверстки. Если хозяин разверстку не выполнял, но и зерно не вывозил, то оно спокойно оставалось в амбаре. Продразверстка в РСФСР вызвала не только вооруженные восстания, но и привела к новому продовольственному кризису в начале 1921 года».
См. в номере также скрупулезную, сдобренную множеством архивных сведений аналитическую хронику Алексея Пятковского «Переселенческое движение в период столыпинской аграрной реформы».
Юрий Каграманов. Почему они не ушли на Дон? О телефильме «Белая гвардия». — «Посев», 2012, № 5 (1616).
Автор не считает фильм удавшимся, в частности, удивлен концовкой (любовной сценой с участием Алексея Турбина и Юлии Рейс).
«Но можно было бы придумать и другую концовку (авторы позволили себе придумывать эпизоды, которых нет в романе, вот появился бы и еще один). История — поле взаимодействия Божьей воли и человеческой. А есть ли более благодарная „педагогическая” задача, чем воспитание воли, направленной на высокие цели? Так вот, фильм можно было бы завершить коротким, но выразительным эпизодом „ухода на Дон” (как именно это следовало бы показать, дело сценариста). Конечно, мы знаем, что „Дон” тоже закончился катастрофой, но это была катастрофа военная, а не идейная. Потерпела поражение Белая гвардия, но не Белая идея, которая не сдалась и не собирается сдаваться.
Потому что остается „горячим” вопрос, прозвучавший в турбинской квартире в „великом и страшном” восемнадцатом году: „Но как жить? Как же жить?”
И „Дон” остается символом сопротивления — не только большевизму, но и той нравственной деградации, которая явилась его следствием и которая „пожирает” сейчас страну, как раковая опухоль».
Дмитрий Кривцов. Священник-историограф. — «Православное книжное обозрение», 2012, № 4 (017) <www.izdatsovet.ru>.
«В целом историческое творчество протоиерея Александра Николаевича Соколова представляет собой яркий и самобытный феномен в нашей современной историографии. Его с полным правом можно назвать одним из представителей непрофессиональной, „народной”исторической литературы. Причем одним из лучших ее представителей. Его книги не только наглядно отражают уровень восприятия отечественной истории в современном массовом историческом сознании, но и активно влияют на это сознание благодаря своей доступности (без всякого упрощенчества) и мощному духовно-нравственному заряду, основанному на вечных ценностях православия. Чего уж таить, но „большая” академическая историческая наука сегодня живет в отрыве от широкой читательской аудитории».