Надо припомнить выезды на пленэр. Ну, разумеется, в Троицу — всей ватагой. Спорить под тра-та-та-та железных вагонов — ах, хорошо! o:p/
«П-преобразователи 20 века п-пилят сук, на котором сидят...» — «Каких-таких сук?» — любопытствует Вадик Длинный. Чпом! — тычок ему в лоб от Аполлонова. «Ты говоришь о христианстве? Но почему сидят, они давно топчут!» — «Н-нет. С-сидят, если мы еще с-существуем. Они отрицают, в-выбрасывают христианство. Н-но только оно нас с-сформировало и держит над б-бездной...» — «...А если цивилизация — если все, что есть в нас, перед нами, вокруг и даже после — христианство, то цивилизация может цвести, а может и гнить, как теперь, гнить...» — «...Крестовые походы — это красиво, это шарман». — «Крестовые походы? — гудит Староверчик. — Они разрушили Царьград по пути...» — «А в-вот Ч-ч-чаадаев другого мнения. К-крестовые походы для него — р-романтичны...» — «Он страдал почечуем — всем это известно...» — «Дайте же, наконец, и Жоржику сказать...» — «Ж-ж-жалкие б-безбожники — они запускают с-спутники в космос, а те п-падают, как обгорелые с-спички. А Господь з-зажег солнце и з-звезды и они с-сияют вечно!..» — «Кстати, мальчики, и солнце красоты тоже Он зажег! Я это сейчас поняла!» (Сашка-на-сносях хлопает в ладоши.) — «...Толпе варваров доказывать значение христианства? Один ляпнул — что церковь что-то вроде партии. Ну, конечно, партия нам дала иконы Рублева, литургию Чайковского, партия нам сказала — блаженны плачущие, ибо они утешатся, — вот и пролила партия столько слез. А еще — ёСтрасти по Матфею” Иоанна Баха нам подарила милая партия и головокруженье с лазурью Сикстинской капеллы, шпили Кёльнского собора, романы Достоевского, доброго Диккенса — ах, партия, милая партия, ах!» — «Х-христианство не нуждается в д-доказательствах». — «Притащите их — покажите панораму Троицкой лавры. Будут свиньями, если ничего не поймут». — «И еще Рогожку! — снова дудит Староверчик. — Нашу Рогожку, никониане, забыли, а мы ведь отгрохали там колокольню-свечу в 1915-м!» — «А они все-таки свиньи...» o:p/
o:p /o:p
10 o:p/
o:p /o:p
Допускаю, что у тех, кто знаком с биографией Ивана Аполлонова поверхностно, могло сложиться впечатление о главном действующем лице как о человеке оптимистического склада. А разве не так? Еще со студенческих лет было известно: где Аполлонов — там шуточки, где Аполлонов — там гоготня, где Аполлонов — там дым коромыслом и пьяны все, конечно, тоже в дым, где Аполлонов — там розыгрыши — вспомните, в том числе, знаменитый розыгрыш с Голой головой! Аполлонов упросил студентов-медиков сдать ему в аренду (платил винишком красненьким! — без дураков) модель человеческой головы, еще и в цвете, еще и с разъятыми половинами черепа, откуда радостно выглядывали серые тефтели — мозги. Это осень 1959-го? Пожалуй. o:p/
Голая голова была привинчена намертво (даром, что голова — неживая) к столику, а сам столик намертво же привинчен к полу. Все сооружение (словечко «инсталляция» в ту пору еще не зачали) установлено в ночь на главной университетской лестнице, на Моховой, по правую руку от гипсового Ленина. Кстати, про него Аполлонов болтал, что он сходит со своего места ровно в двенадцать ночи — по естественной надобности. Мы улыбались почти скромно. Прежде, чем привинтить столик, Ванечка осведомился о распорядке дня, как Ленина, так и ночного вахтера. Но и это не все. Внутрь — то есть в удобно раскрытые половинки мозга — Аполлонов вложил раскрытый томик Ильича с отчеркнутой красным карандашом строчкой: «Будущие свершения науки не укладываются даже в головах современных людей». Голая голова простояла до полудня! Ее, правда, сообразили накрыть дерюжкой — но это вызвало полуцензурные сопения слесаря, который вывинчивал из пола аполлоновский весьма надежный (мы убедились, стоя вокруг и подавая советы) крепеж... o:p/
Хорошо. В 1961 году, после двух с половиной лет обучения, Аполлонова отчислили из университета. За ним сразу зашагала легенда. Гонение на смеломыслящих! Впрочем, случай с Голой головой сюда не пришивали: Голова не раскрыла тайну — кто ее папаша... Что Голая голова , даже Голая Зойка сошла Аполлонову с рук! Да-да, предновогоднее представление с Зойкой-мотоциклом, самой страстной пассией Аполлонова. Не слышали? Никогда не поверю. Москва не только выговорила все уши в телефонные трубки, горя этой историей, Москва приходила на Стромынку — думая (какова наивность, а?), что Голая Зойка так и сидит по-прежнему у входа, так и примет их с голыми объятиями. o:p/