“Называясь „черносотенцем”, Митя Ольшанский же не думает, что я потом ему руку не подам? Он же уверен, что это только игра. И он уверен, что мы все об этом знаем, что это только слова, ничего, кроме слов. Литература типа. Подождите, мы до конца года еще парочку Митиных трансформаций увидим”, — размышляет в своем сетевом дневнике за 12 апреля Дмитрий Бавильский <http://www.livejournal.com/users/paslen> .
“Досадно только, что, перестав быть либералом, он [Ольшанский] немедленно стал черносотенцем — словно „другой альтернативы у нас нет” <...>, — пишет Дмитрий Быков („Русский Журнал” <http://www.russ.ru/ist_sovr> ). — Вот я чего понять не могу: почему выбирать надо непременно между петлей и удавкой <...>”.
“<...> меня мало заботят его [Ольшанского] политические пристрастия, а гораздо интереснее мне будет, когда закончатся декларации и начнется собственно дело, то есть его работа литературного критика и публициста <...>”, — пишет Дмитрий Крылов (“Русский шибболет” — “Топос” <http://www.topos.ru> ).
“„Патриотизм” был и остается последним прибежищем закомплексованных неудачников”, — уверенно комментирует эскапады Ольшанского Александр Агеев (“Время MN”, 2002, № 66, 13 апреля).
“Я человек молодой, — отвечает Дмитрий Ольшанский („Зипуны к бою готовь!” — „Русский Журнал” <http://www.russ.ru/krug> ), — и в трансформациях моих повинен мой возраст, а вовсе не зарплата у потенциального „патриотического” олигарха — я пишу это, вполне отдавая себе отчет в тех издевательствах, что, возможно, последуют с вашей стороны. <...> У меня достало ума отказаться от собственного [либерального] позора. <...> Я не Агеев. Я люблю русский народ и терпеть не могу интеллигенцию. <...> Вы можете петюкать, насколько хватит свободомыслия, но вас ведь все равно накроет нашим Ласковым Русским Зипуном”.
Pavell. Голландские странности. — Сетевой дневник Pavell’s LiveJournal, 2002, 7 мая <http://www.livejournal.com/users/pavell>
“На самом деле нет ничего удивительного в том, что [убитый Пим] Фортейн был консерватором. Просто для Голландии гомосексуализм (а „Евроньюс” передали, что покойный был открытым гомосексуалистом) есть традиционная ценность, а вот иммигранты — нетрадиционная. Мы фактически присутствуем при нарождении „либерального консерватизма” (он же „голландская болезнь”). „Голландский консерватизм” — это такой консерватизм, когда лесбиянки и геи выходят на демонстрацию протеста против арабских иммигрантов, шокирующих общество своим гетеросексуализмом и нежеланием курить „траву”. В Голландии гетеросексуализм воспринимается частью общества как модернизм и вызов традиционным ценностям и потому отторгается именно правыми. Левые же здесь те, кто выступает за „терпимость”: „Гетеросексуалисты — это такие же люди, как и мы”...”
Лев Пирогов. Как хорошо расстреливать. — “Ex libris НГ”, 2002, № 13, 11 апреля.
“<...>„Единица — ноль”, — говорил русский математик В. Маяковский. Ценность отдельной жизни бессмысленна — значение имеет только идея, которой эта жизнь подчинена. На уровне риторики это все еще звучит для нас дико (Беломорканал, чистки и все такое), но каким-то органом, ответственным за инстинкт исторического самосохранения, мы уже начали кое-что понимать”.
При свободе слова многим сказать нечего. Последнее интервью Фридриха Горенштейна, которое он дал корреспонденту “Труда” [Анатолию Стародубцу] незадолго до своего ухода. — “Труд”, 2002, № 65, 13 апреля.
“Вообще немецкое кино традиционно плохое. Фасбиндер ужасен. <...> Но поскольку в Германии, как и в любой небольшой стране, наблюдается дефицит с гениями, то они его объявили гением”.
“Музыка Российского гимна (но не его слова) мне всегда нравилась. Не понимаю, чем была вызвана свистопляска вокруг этого. Например, в Германии музыка Иосифа Гайдна к национальному гимну „Германия, Германия — превыше всего” осталась такой же, какой была и до Гитлера, и в его время, и после, это гордость немецкого народа. Поверьте, не так-то просто найти удачную музыку для гимна”.