От каких-либо собственных музыкальных поисков Гребенщиков со временем отказывается, нащупав иную возможность не потерять оригинальность и не дать своим песням слипнуться в плоский «русский шансон» (допустим анахронизм в терминах). Здесь метод — эклектика и бриколаж, перекликающиеся с таковыми и в текстах (по третьей координате). В дело годится все, что в данный момент находится в сфере гребенщиковского внимания или просто оказалось под рукой, с чем могут справиться работающие с ним музыканты: регги, тибетская, кельтская музыка, балалайки, гармошки, колесные лиры, валторны и мандолины, даже — апофеоз, как будто самому духу рок-н-ролльному противоречащий, — диксиленд! Все умеет соединяться друг с другом, вплетается в звуковую ткань весело и органично. Как правило, бриколажны даже составы ансамблей Гребенщикова. Достаточно вспомнить легендарный, давший шороху комсомольцам на первом официозном советском рок-фестивале в Тбилиси в 1980 году: гитара, барабаны, виолончель, фагот и флейта (по мне, хулиганские записи «Аквариума», сделанные на том фестивале, входят в число лучших записей отечественной рок-музыки). Легкость, юмор, безоглядность, заключенные в таких сочетаниях, также стали «фирменным» гребенщиковским знаком. Они позволяли ему быть неожиданным и часто заставляли слушателя радостно удивляться. Наряду с характерной манерой пения, они обеспечивали концептуальное единство различным по звучанию и стилистике ансамблям Гребенщикова. И обыкновенно его неудачи отмечены именно понижением бриколажного «градуса».
Из всех путей слушать музыку мне с возрастом все более по душе случайность. Самые затертые вещи, неожиданно раздвинувшие пелену технического и человеческого шума, могут предстать необычно яркими, с новым значением. Радио способствует открытиям. Некоторые классические темы, транслируемые радиоприемником на лесах у строительных рабочих или радиоточкой в квартире и вдруг выплывшие на летнюю улицу из открытого окна, — буквально впечатались в мою память. Это было давно, филармоническую музыку теперь по радио мало кто передает. Зато однажды, на чужой даче, довелось послушать через два участка и три забора Гребенщикова с «Московской октябрьской» (это где «по небу бабы голые летят»). Непреднамеренность сделала впечатление особенно сильным. И как-то было очевидно, что нет смысла даже вопросом задаваться: существует ли иной богатырь на Руси рок-н-ролльной, способный сочинить вещь, чтобы начиналась с треньканья балалайки, естественным образом разворачивалась в мощный рок-драйв, в большой струнный оркестр, целый звуковой мир, и к концу стягивалась опять к балалаечке — и чтобы без запахов лампы и творческого потения?..
Промоцию новому альбому «Аквариума» обеспечивало «Наше радио» — странная и действительно очень русская радиостанция. Я полагаю, «Наше радио» — самое унылое радио в мире. Ибо преобладающая интонация нынешнего отечественного рока, на котором станция специализируется, — эдакий сероватый кокаиновый героизм (то есть когда человека еще даже и не ломает, но известно, что вскоре ломать начнет, и нет уверенности, что поправиться удастся немедленно, хотя есть уверенность, что рано или поздно поправиться обязательно удастся). Ну да интонация — леший с ней. Интересно, что вся представленная на «Нашем радио» музыкальная продукция звучит так, будто записана в одной и той же студии одним и тем же звукорежиссером под командованием единого для всех продюсера (причем родом откуда-нибудь из Екатеринбурга). Распознать на слух, если не оповещен заранее, кому какая песня принадлежит, — дело безнадежное. И песни Гребенщикова на таком фоне, конечно, как жемчужины в компосте. Тут тебе и современный грув а-ля «Red Snapper», и какая-нибудь бразилия, напоминающая Дэвида Бирна, и азийское пение, и текст вроде настоящий гребенщиковский, не без злости…