Дискуссия о монашестве (переписка прот. Василия Зеньковского и сестры Иоанны Рейтлингер). — “Вестник РХД”, № 185 (2003, № 1).
“Для меня в центре христианской жизни стоит подвиг борьбы с собой, преображение себя (не во имя „идеала”, а во имя Христа). Я не знаю (или почти не знаю) внутренней жизни монахов, чтобы судить, насколько у них эта основная задача остается на первом месте, но по себе (как священник) боюсь, что это остается лишь в принципе у них так, а не в живой динамике души. Скажу о себе как священник: священство есть особый благодатный дар во мне, но мое „я” и священство во мне не тождественны . Между тем я с ужасом чувствую, как во мне все больше и больше идет тенденция к отождествлению, — точно я думаю и чувствую и делаю все „как священник”. Священство есть таинственный дар, прежде всего таинственный и страшный для меня самого. О, если бы мне навсегда сохранить самое острое ощущение этого страха и даже ужаса перед священством во мне!.. И я боюсь, что в монашестве (даже если считать постриг таинством) наступает успокоение, точно с постригом произошло онтологическое изменение в самом человеке. С постригом должно быть труднее, а не легче! Между тем общая (?) психология у монахов, они точно за стеной… Да, психологически (то есть в самосознании) они за стеной, но онтологически они над миром, вне его, то есть обнажены от естественной благодатности. Вот этот психологизм, это воображение себя за стеной и есть мифология, ибо мы (миряне и священники, живущие в мире) больше за стеной: нас ограждает свет и тепло мира…
<…> Пол в человеке остается огнем палящим, и в монашестве, как свидетельствуют патерики, тут идет ожесточенная борьба. Тут страшно много напутано — и по распутству в мире, и по тайному гнушению полом.
Еще одно — где бы прочитать о том, что в Церкви первоначально постриг считался таинством? Подозреваю, что это считалось таинством в том распространенном смысле, при котором всякая молитва переходит в таинство. Да будет с вами Господь. Прот. В. Зеньковский <…>”.
Ирина Ермакова. Уголь зрения. Стихи. — “Октябрь”, 2003, № 3 <http://magazines.russ.ru/octobe r>
Уголь зрения — вид на жизнь из окна.
Пепел стряхни, и так прожег одеяло.
Ветер меняется. Дай-ка еще огня!
Я вообще не курю
С кем попало.
Дмитрий Замятин. Метагеография русских столиц. — “Октябрь”, 2003, № 4.
Рубрика “Путевой журнал” (ведущий Андрей Балдин).
“Чужеродность Петербурга для Расеи-матушки настолько очевидна, что говорить о ней — уже дурной тон. Хочется рассеяться от этого геополитического „не в дугу” сна, ан не получается. Но затем и Москва спокойно стоит, дабы Питер время от времени порскал”.
Кстати, если бы я и желал чего моей любимой рубрике, так это побольше настоящего “слова в простоте”, да боюсь, это не в их вкусе.
Наталья Иванова. Клондайк и клоны. Заметки о способах литературного размножения. — “Знамя”, 2003, № 4.
“Надежда на то (и на тех), у кого есть страсть к разрывам. К пробе себя — нового. К испытаниям, экспериментам над собой, даже к провокациям самого себя — иногда и это полезнее загустевания собственных находок. По мне, неудачный, странный, на особицу растущий цветок дороже стандартного самоповторяющегося нарцисса”. Уйма примеров (неожиданных в том числе).
Михаил Кольцов. Фельетоны 1918—19 годов. Публикация М. А. Рыбакова. — “Егупец”. Художественно-публицистический альманах. Киев, 2003, № 11 <http://judaica.kiev.ua>
Фельетоны того времени, когда Кольцов “застрял” в Киеве после Октябрьского переворота. Из предисловия благополучного брата-карикатуриста: “То был период, когда под эгидой германских оккупантов в столице украинской державы (так именно называлось государство, возглавляемое гетманом Скоропадским) установился определенный порядок и спокойствие”. Далее брат пишет, что эти-то фельетоны через двадцать лет и “помогли” сшить расстрельное “дело” Михаилу Кольцову. Ну, это легко. Пытали его тринадцать месяцев с другими целями, я думаю.