ЗВУЧАЩАЯ ЛИТЕРАТУРА. CD - ОБОЗРЕНИЕ ПАВЛА КРЮЧКОВА
ЗВУЧАЩИЕ АЛЬМАНАХИ (Александр Блок)
Кто именно придумал и ввел в обиход новую “именную”1 форму аудиособраний, то есть родил сам жанр — “Звучащий альманах”, — мне неизвестно. В 70-е годы он уже существовал: выходили виниловые пластинки, посвященные Максиму Горькому, Александру Грину, Юрию Олеше, Михаилу Зощенко и многим другим литераторам. И на всех под заголовком (часто это было просто литературное имя писателя) стояло означенное клише.
Составителем большинства из пластинок и/или автором статьи на обороте конверта был Лев Шилов, который в те, да и более ранние времена помимо писания статей, сценариев телепередач (позже — книг) активно сотрудничал с радио и выступал с литературными вечерами. Я могу с уверенностью предположить, что именно тщательно продуманные радиокомпозиции и драматургия вечеров, куда звукоархивист приносил старый фонограф, крутил ручку с муляжом валика на аппарате, включая тем временем потихоньку магнитофонные записи (Лев Алексеевич перемежал их комментариями и показом диапозитивов), подвели к устоявшемуся жанру альманахов. Во всяком случае, роль Шилова в “вызревании” этой формы неоспорима.
Иногда вместо “звучащего альманаха” на пластинках стояло что-то вроде “имярек в воспоминаниях современников”, но все равно это были именно альманахи.
Составителей дисков-гигантов к появлению самого жанра привела, как я понимаю, профессиональная нужда, бедность. Вообразите себе, что существующих записей Зощенко — одна, Блока (возможных к публичному прослушиванию и притом крайне плохого качества) — две-три, Есенина — четыре-пять. А “именную” пластинку или радиопередачу выпустить необходимо. Вот и “окружают” эти записи дополнительным материалом.
Кроме того, не специалиста по архивному делу, а простого читателя, любителя поэзии, надо как-то подготовить к тому, что он услышит. Не всякий готов заинтересоваться шипением, потрескиваниями и тем, что когда-то было голосом писателя. Аудитория должна быть заинтересована и даже — заинтригована.
Итак, пластинки постепенно начали выходить одна за другой: то, ради чего они затевались, частенько размещалось в середине композиции, но иногда, являясь частью сюжета, становилось кодой или же, пользуясь выражением писателя и театрального деятеля Николая Евреинова, — оказывалось “взвитием занавеса” (так называлось вступление к его знаменитой книге “Театр для себя”). Накапливался опыт, и постепенно стало понятно, что роль составителя — ключевая. В разгар “перестройки” развитие и выпуск литературных виниловых пластинок сошли на нет.
В конце XX — начале XXI века разрушенная структура литературной звукозаписи стала понемногу возрождаться и перешла на формат CD2.
В ближайших обзорах я представлю вам четыре таких диска (все они составлены и доведены до тиражного издания Львом Шиловым, однако четвертый CD — “Футуристы и о футуристах” — выпускался уже после его кончины). Есть у меня, правда, и бонус — пятый звучащий альманах, фонограмма и оформление которого были подготовлены полностью год назад. Однако он не вышел в свет, так и остался мастер-“болванкой” да оригинал-макетом вкладыша. Но мы поговорим и о нем тоже. Пусть будет.
Александр Блок и его современники. Композиция и комментарии Л. Шилова. Записи 1920 — 1967 гг. Сувенирное издание. RDCD 00733. “РОССИЙСКИЙ ДИСК”.
Путь к этому диску-альманаху, наиболее, на мой взгляд, важной работе Льва Шилова, был причудливым. Несколько радиопередач (первая — в 1966-м, последняя — в 1982 году), телевыступления, два виниловых диска-гиганта.
“Внешним поводом для работы и основной темой стали фонографические записи голоса Блока, — писал Л. Ш. в книге „Я слышал по радио голос Толстого…” (1989). — Главной трудностью была малая разборчивость их звучания. Несмотря на то что ко времени первой передачи звукореставрация шла уже два года, голос Блока звучал еле слышно. Для меня и это было чудом: долгое время казалось, что и вовсе ничего не получится”.
О том, как и что получилось, я писал в предыдущем обзоре (см. “Новый мир”, 2005, № 6), здесь же скажу, что после 1940 года, когда только по одному внешнему виду специальная комиссия признала восковые валики непригодными к воспроизведению, — неудачных попыток переписать их было целых четыре3. Кстати, столько же раз остатки коллекции директора Института живого слова С. И. Бернштейна оказывались на грани полной гибели…