Здесь же публикуются неизвестные стихи Арсения Тарковского 1942 — 1943 годов из фронтовой газеты “Боевая тревога”:
...........................
Запримечу — и навстречу,
Встречу немца — и убью!
Егор Холмогоров. Политическое Православие. — “АПН”, 2005, 9 июня <http://ww.apn.ru>.
“На современном этапе, однако, возрождение в России Православия идет стремительно и весьма отчетливо. И происходит оно уже не в парадигме Осевого времени и не в форме „религиозного гетто” эпохи модерна, а именно в парадигме Последнего времени. Это означает, что Православие осознается как особенность, выделяющая данное человеческое сообщество, данную цивилизацию из среды других сообществ. Она требует сецессии от других сообществ, для которых Православие таким определяющим фактором не является. Идет восстановление символики, которая отмечает это выделение, а „верность православию” расценивается как знак верности социуму. В отличие от Средневековья, эта верность осознается как проблема и выбор, а не как естественное состояние, которое может быть нарушено лишь ересью”.
“В отношении идеологии должно быть четко установлено, что политическое Православие — это Православие и ничего больше. <…> Политическое Православие — это формирование конкретной политической позиции на основании догматики, канонов, нравственного и аскетического учения, истории и историософии Православной Церкви. Политическое Православие исходит из того, что многие религиозные цели человека могут быть достигнуты лишь в организованном человеческом обществе, а формирование и правильное функционирование подобного общества может быть обеспечено лишь средствами политики. <…> Таким образом, политическим Православием или православной политикой мы разумеем посильное человеку использование специфических политических средств для реализации специфических политических целей, которые заповеданы Богом через Священное Предание Православной Церкви”.
“Стратегия политического Православия должна, безусловно, состоять в превращении Православия в поле общенационального политического консенсуса. Защита Православия от тех или иных нападок и снятие с него ограничений должно осуществляться не во имя „прав православного человека”, а в общенациональных интересах, и оскорбление Православия и Церкви должно трактоваться как оскорбление обществу в целом”.
“Единственной альтернативой этому пути, пути политического Православия, является идеология “православного партизанства” , то есть принятие нынешнего внецерковного положения общества как единственно возможного и не допускающего изменений и соответственно “выживание” в качестве православных лишь поодиночке и малыми группами. С этой идеологией и связано часто нагнетаемое недоверие и к борьбе за влияние Православия на общество, и антииерархическая идеология, и фактическая проповедь мистического и экклезиологического анархизма, характерная для многих „православных партизан”. Однако уже по приносимым этой идеологией плодам можно судить если не об ошибочности, то по крайней мере о неуниверсальности этой идеологии”.
Егор Холмогоров. Прагматическая ирредента. — “АПН”, 2005, 11 мая <http://ww.apn.ru>.
“России необходимо начать предъявлять претензии там, где раньше предъявлялся отказ от претензий, необходимо указывать на спорные вопросы там, где прежде их стремились игнорировать, наконец, необходимо видеть проблему катастрофического распада единого государства там, где прежде предлагалось видеть так называемый „цивилизованный развод”. Другими словами, России нужна идеология русской ирреденты . Идеология возвращения РФ тех территорий исторической России, на которые у нее имеется историческое и моральное право и относительно которых есть практический смысл их возвращать. Для того, чтобы принять ирредентизм всерьез, необходимо пересмотреть некоторые из базовых принципов, на которых была основана Беловежская система и следование которым поставило современную Россию в ту невыгодную геополитическую ситуацию, в которой она сейчас находится. Эти принципы не прописаны в документах в явном виде, однако представляются настолько незыблемыми, что оспаривание их вызывает у активных участников современной внешней политики настоящий шок. Шок, который в данном случае является для России союзником. <…> И „Российская Федерация”, „государственный суверенитет” которой был объявлен 12 июня 1990 года, должна была рассматриваться русскими патриотами как сепаратистское образование на территории России”.