“„А когда бой закончится, обязательно наступает ‘перемирие‘, чтобы забрать раненых с поля. Они своих берут, а мы своих берем. А уж во время боя или когда перемирия такого не объявляют, вот тогда и бегаем из воронки в воронку, из воронки в воронку. Найдешь раненого — и неси как хочешь. Или сиди, жди мужской помощи, или собаку дрессированную с лодочкой, или сама на себе тащи, если раненый ходячий”.
Время — сейсмической дрожи.
Время — портянки стирать.
Дай передышку им, Боже:
Раненых с поля собрать.
................................
Медленно, плавясь от жара,
Как пастухи по жнивью,
Это идут санитары
Делать работу Твою”.
В окопах атеистов не бывает. — “Фома”, 2005, № 2 (25) <http://www.fomacenter.ru>.
Эта тема представлена, в частности, в интервью писателя Бориса Васильева — Алексею Соколову.
“<…> Говорить о „благородной войне”, по-моему, просто бессмысленно, потому как война по определению — безнравственное порождение рода человеческого. К сожалению, это надо признать — сохранить на войне незапятнанную совесть практически невозможно. В то же время война заставляет людей как никогда тянуться к Богу. Заметьте, даже Сталин почувствовал это, начал первые реабилитации священников. Вера — единственное спасение на войне. Таков парадокс. Когда уповать остается на Бога, тогда человек остается с Ним наедине”.
Виталий Дмитриев. Именно в это время. Стихи. — “Континент”, 2005, № 1 (123) <http://magazines.russ.ru/continent> .
Все устоится, устаканится,
на самом донышке останется
вино, не для похмельной пагубы,
а лишь для поминанья на губы.
Все худо-бедно образуется,
обтешется,
пообломается,
уляжется
и зарифмуется.
Или хотя бы попытается.
Интересно, когда же наконец у замечательного питерского (совершенно отдельного ) поэта Виталия Дмитриева книжка избранных стихов выйдет? И пластинке с его песнями пора бы появиться, ей-Богу.
Бахыт Кенжеев. Звук похищенный. Стихи. — “Октябрь”, 2005, № 4.
.................................................................................
Прекращают любые колокола свой возмущенный гул, да и я притих,
я, поденщик (или поденка), наизусть не помня молитвы, словно один из нас,
собираю рябину и терпкие райские яблочки в сквериках с городских
беззащитных деревьев, пока еще не стемнело. Который час?
Значит, близится вечер, следует выпить чаю с вишневым вареньем, прилечь
на диван не раздеваясь, и закурить, и смахнуть с ресниц
осеннюю паутину, продолжив листать учебник “Родная речь”
для говорящих бобров, бессловесной плотвы и невеликих, но певчих птиц.
Лариса Колесникова. Мемуары революционеров 1870-х годов об идейно-психологическом воздействии на них литературы. — “Вопросы истории”, 2005, № 5.
…И художественной, и научной, и общественно-политической, конечно.
“Советская историография неточно определила степень влияния романа Чернышевского „Что делать?”. По количественным показателям (109 описаний) он значительно отстает от показателей Некрасова и Тургенева. <…> Из произведений, популяризирующих Маркса, 89 человек отметили брошюру Степняка-Кравчинского „Сказка о Мудрице Наумовне” <…>”.
Александр Липков. Я к вам травою прорасту… Роман свидетельств. — “Континент”, 2005, № 1 (123).
Как я понимаю, перед нами сценарий документального фильма, переработанный и дополненный для публикации.
Воспоминаниями, письмами, статьями, дневниками и документами свидетельствуют 15 человек: от Колчака и Анны Тимиревой до Ленина и Бунина. Из дня сегодняшнего — 22 человека (именно эти беседы записаны во время съемок фильма) — от священника и монахини до скульптора, многочисленных художников и сотрудников Группы реабилитации ФСБ. Главные герои — гражданская жена Колчака и ее сын.
Повествование разбито на главы, одна из которых названа “Поленово”. Бывают странные сближения: сейчас я отправляю этот обзор в редакцию по электронной почте именно оттуда, из Музея-заповедника “Поленово”, где в конце 20-х в знаменитой “баньке” жили Анна Васильевна Тимирева и Одя (Владимир Тимирев). “…В Поленове была так называемая „Белая книга”, в которую люди, жившие здесь начиная с 1922 года по 1935-й, писали то, что им хотелось высказать. Анна Васильевна написала: „С глубокой благодарностью и любовью буду всегда вспоминать свое пребывание в Бёхове, давшее мне такой полный, душевный и физический отдых, явившись передышкой и светлым пятном в теперешней трудной жизни. А. Тимирёва”. Из этого маленького отрывочка видно, что попала она сюда после ареста и знала, что это наверняка арест не последний. И она, и многие другие пишут в книге о пребывании в Бёхове как о светлом пятне, как о передышке в чрезвычайно тяжелой, трудной жизни. Потому что там сохранилась удивительная, очень странная для тех лет аура. В этой книге я обнаруживаю и свою запись, сделанную, когда мне было двенадцать лет: „Где вы, все те люди, которые с такой теплотой вспоминают о Бёхове? Бог знает. Они рассеяны по земле и больше никогда не вернутся в Бёхово, и не будут больше ничего писать в этой книге, и Бёхово останется холодным и неприветливым. Детство, юность, счастье, грезы, все минует, все пройдет. Елочка Поленова. 30 марта 1940 года”. Для меня это место, да и не только для меня (вы видите, как писала о нем Анна Васильевна), было совершенно удивительное, а Одя, уж точно, пережил тут, может быть, лучшие годы своей короткой жизни” ( Елена Поленова, режиссер Поленовского театра, художник).