Да, а крыши-то у «палаца» нет, из-за чего внутренности словно бы светятся и перекликаются друг с другом, проемы «отражаются» в других проемах, особенно когда внутрь громадины не транслируется кино. А если транслируется, то тогда «Предпоследний день Помпеи» словно бы оживает и начинает двигаться, а главное, извлекать из необожженной глины, закрепленной на худосочной металлической решетке, некоторое количество шуршащих звуков. Точно свет струящийся и порхающие изображения задевают остов, трутся о его скелет, кости и клыки, ну и, значит, извлекают…
Это, разумеется, иллюзия, но такая, знаете ли, стойкая и непреходящая, что становится странно — совсем как под листопадом, оживляющим опустевший Вражек.
На премьере, как я читал в пожелтевшей газете, внутрь Помпеи транслировали кино про Штирлица, а теперь, когда глиняная вампука осела в здании пермского речного вокзала, где открылся музей современного искусства, в нее льются, наливаясь до краев, тени барочной комедии «Свинарка и пастух».
Бродский, конечно, не единственный, кто устраивает трансляцию внутри объекта. Помнится, в том же самом году к подобному приему прибегал и Олег Кулик, представляя на венецианской бьеннале чучела коров, изготовленных бутафорами театра «Ла Скала», в причинных местах которых, если просунуть голову в отверстие, глубоко внутри, был схоронен фильм «Вглубь России».
В отличие от Кулика, Бродский овнешняет целлулоидную иллюзию, распахивая глубь истории, точно распашонку. Но почему-то не хочется здесь думать про советское : экзистенциальное переживание всегда сильнее социального, ибо течет изнутри и бьется о борт корабля, окончательно заполнив трюм.
Внутри тебя темница, которая выпустит тебя на волю, только когда ты умрешь, потому что она умрет вместе с тобой и с твоими воспоминаниями, тактильными ощущениями и постоянно отшелушивающимся эпидермисом, что, смешиваясь с разномастным мусором (в английском языке есть отдельное слово, означающее клубки пыли, собирающиеся под кроватью), превращается в пыль.
«Населенные пункты» (2005)
Напиток — водка
Время года — зима
Вид искусства — кино
Композитор — Шуберт
Кинорежиссер — Ларс фон Триер
Если западный фильм, то — ?
Если отечественный фильм, то — «Экипаж»
Опера — «Лулу»
«Населенные пункты» тоже предполагают определенную кубатуру вокруг, однако единственно доступный экземпляр инсталляции, выставленный в музее «Арт4», спрятан за шторкой и втиснут в тесную кладовку, из-за чего смысл несколько меняется.
Гуляя по светлому и просторному, весьма, между прочим, оптимистически настроенному музею Игоря Маркина, вы видите таинственную шторку и маленькую темную комнату за ней. Входите и видите стоящий посредине аквариум на ножках.
На самом деле это конечно же никакой не аквариум (пусть бледно-голубая гамма наполнения не вводит вас в заблуждение), но шарманка, помещенная на очередной образчик передвижной медицинской мебели на ножках, заставляющих вспомнить если не морг, то операционную. У нее еще ручка такая специфическая, большая, чтобы удобнее возить всю эту конструкцию можно было.
На каталку поставлен аквариум, на дне которого находится город, маленькие дома, похожие на те, что были в «Коме», только еще меньше и совсем уже не разные, но типовые, похожие друг на дружку, поставленные стройными рядами, как и положено спальным районам, заунывным до скуловорота.
Понятно, что никакого счастья тут не произрастает, пустыня, пустыня вокруг. Вот почему, кстати, и нужен простор вокруг инсталляции — чтобы усилить ощущение перспективы, а значит, и заброшенности тоже. Чтобы если не Гайдн (в его оратории «Времена года» на зиму отводятся такие слова: «В раздумьи путник стал. / Смущен, растерян он. / Куда шаги направит он?» Как куда? К домам, из труб которых валит дым и окна которых так призывно светятся: ведь за ними у прялки сидят женщины и ведут неспешные разговоры красномордые мужики с картин Брейгеля Старшего: «О юных днях своих / У очага болтают», — да «Ну, жужжи же, прялка, / Шибче, прялка, шибче»), то точно Шуберт, чей «Зимний путь» ровно о том же самом, о чем «Времена года» Гайдна, но на порядок безнадежнее. Беспросветнее.