Упоминания «песьеголовых богов», встречающих душу «в каменных палатах» посмертия, есть и в многократно цитируемом в Рунете стихотворении Бахыта Кенжеева. Да и вообще псоглавец — достаточно популярный персонаж Рунета, ему посвящают форумы и статьи. Не бешено популярный, как Ктулху, однако вот что интересно: мода на Ктулху потихоньку спадает, а на псоглавцев, кажется, растет. Тяга массового сознания к Древнему Ктулху, по мнению некоторых исследователей, символизирует подсознательную тягу человечества к хоть и убийственным, но переменам. И хотя в этой смертоубийственной тяге нет, честно говоря, ничего хорошего, фигура Ктулху принадлежит, как ни странно, линейному времени, где есть свои концы и начала. Псоглавцы — профессиональные проводники в царство мертвых — уводят человечество во время мифологическое, замкнутое, точнее сказать — в безвременье.
Псоглавцы в последние несколько лет стали персонажами компьютерных игр и фантастических произведений, упоминания о них можно встретить у отечественных писателей Елены Хаецкой, у Г. Л. Олди (Дмитрия Громова и Олега Ладыженского) в «Реттийском цикле», у Л. Кудрявцева… Однако есть они и у Умберто Эко («Баудолино»), и в странном психоделическом романе Дж. Нуна «Вирт»…
Понятное дело, что началось это не сегодня — и на Западе раньше, чем у нас. Зато у нас, как всегда, раз начавшись, процесс пошел бурной и плотной волной, а любая отсылка к мифологической фигуре псоглавца, кажется, становится модной.
Значит ли это, что вообще вся европейская цивилизация ощущает некий зябкий холодок, тянущий оттуда ? В романах о «Плоском мире» Терри Пратчетта, вообще очень чуткого к массовым страхам и ожиданиям, в «Пятом слоне» и еще не переведенном у нас «Thud!» («Бац!») фигурируют глубинные гномы, никогда не поднимающиеся на поверхность и презирающие солнечный свет (вместо «просветлен» они говорят «протемнён»). Эти гномы — носители отживающих, но цепких традиций, трансляторы страха перед переменами — неожиданно становятся опасностью для линейного времени наземного мира, поскольку пытаются столкнуть реальность в мифологическое, циклическое время, пусть даже и ценой развязывания конфликта, в котором погибнут тысячи их же соплеменников.
Их можно понять. В подземельном мире чтят традиции — поскольку ничего, кроме традиций, нет. В подземельном мире младшие уважают старших — опыт старших не получает опровержения в ходе исторического прогресса, поскольку отсутствует сам прогресс. В подземельном мире по-своему безопасно. Там нет смертей, поскольку нет рождений. Нет конфликтов, поскольку нечего делить, нижний мир демократичен в том смысле, что равно обещан всем. А если конфликты и случаются, то игрушечные — как в компьютерной игре, где погибшего героя можно — с незначительными потерями боеспособности — воскресить и вновь отправить блуждать по подземельям, истребляя раз за разом воскресающих чудовищ.- ∞ - ∞.
Похоже, он, этот подземельный мир, входит в моду.