И тут N ни одного слова не сказал, ни одного человека не обидел. Даже, кто виноват был. Сели спокойно, полночи обсуждали и решение мгновенно приняли. Каждый понял, что ему лично надо делать. Приехали утром, каждый взял свое дело, и стали заниматься спокойно, без нервотрепки. И сделали все, и сдали в срок. И это казалось чудом, да чудом и было. o:p/
Всего «Лилией» было оборудовано 111 самолетов ЯК-28Л. Самолет получил в НАТО кодовое обозначение Brewer-A (Пивовар). o:p/
o:p /o:p
o:p /o:p
7. АНТАРКТИДА o:p/
o:p /o:p
Не длинная вроде улица — Волынкина, а предприятий на ней целых шесть. И чешут все с утра: «Меттранс», ЛЭМЗ «Точные приборы», имени Капельского, кондитерская фабрика, опытное производство НИИ № 4 чуть в стороне. И наконец, «Свобода». Это толпы! К семи часам, к шести сорока пяти даже, — будь любезен. Директор N низом идет, все видит. Опоздал — штраф. Прогул — выговор. Народу на «Свободе» много стало, как N пришел. Работы — еще больше. В три смены кое-кто. o:p/
И на обед очереди стоят страшные. Обедают все цеха посменно. Некоторые не успевают. Возьмешь котлету — а тут и гудок. И беги, запихивай ее в горло. o:p/
А вот и не кто иной, как товарищ F, еще совсем молодой. Сегодня F в столовку не пошел. Вместо обеда идет к начальнику цеха и докладывает: увольняюсь. Уезжаю в Антарктиду. o:p/
Куда-куда? В Антарктиду. Место есть. Мне приятель сказал. Техником — вот еду. Буду обслуживать приборы. Вот у меня обходной лист; подпишите, пожалуйста. Да ты погоди, F. Брось ты. Перестань. Да чего годить, Валерий Никифорович? Зовут, поеду... Упускать, что ли?! Вот черт. Тебе что, в Ленинграде приключений мало? Ладно, зайди ко мне завтра. o:p/
Радионяня — это рюмочная наша. Вот если идти по правой стороне Волынкиной, то почти у самого проспекта Стачек. Название, конечно, неофициальное. Потому так названа, что рядом — отдел пластинок и радиодеталей Кировского универмага, ну и еще потому, что выпивают там регулировщики радиоаппаратуры со «Свободы». Внутри столики, кой-какая закуска. Темно. А, F, привет! Чо новенького? (И ждут, когда я их развлекать начну.) В Антарктиду?! Ха-ха-ха! Нет, я — правда. Обходной лист дали уже. Слышите, он — правда! F, да ты чокнулся. А что. Антарктида — это Советский Союз. Кого?! Да мы же первые ее открыли. Наш человек. Как его... Федор Федорович Амундсен. Не дергайся, паря. Вы просто лбами столкнулись, у него характер, у тебя характер... Не, ребят, поеду. Буду среди торосов и льдин запускать метеорологический зонд. Это знаете что? Такой здоровый шар, ага. Один вот так запускал-запускал и сам улетел. Завис на высоте пять километров и висел. И как его снимали? Да никак не снимали. Окочурился бедолага. Да брось! Да точно говорю. Антарктида, брат, шутить не любит. Минус сто под Цельсием. Ну, ты смотри там это! Мимо Америки проплывать будешь — привет передавай. Погоди, F, а как же Люба? Что Люба. Ну, тебя же не будет год! Ну, будет ждать. А не будет, значит... ну, значит, не будет. Не, F, ты точно совсем уже! Такую девушку... на белых медведей променять. Идиот, белые — в Арктике. А там, наоборот... Что — наоборот?! Плюшевые. Ой, не езди никуда, F, с тобой хоть весело! (Весело им со мной. А мне с вами чо-то нет... Не получается ни черта у меня в этой жизни.) Да ладно, ребята, год — это мало. А тебя B отпустит хоть? Да он рад-радешенек будет, что избавился! o:p/
На следующий день снова обед. F стоит с обходным листом. Зайди к директору. Прямо сейчас зайди. Уговаривать будет? Понятия не имею. o:p/
Ну что, товарищ F, уходим? Пасуем перед трудностями? Да какое пасуем, я наоборот. Вот в Антарктиде нужны... Техники по радиолокации... А ты почему такой нестриженый. Вот тебе двадцать копеек, сходи вон там напротив, подстригись. А завтра ко мне. В это же время. Юрий Михайлович, я не могу!.. Мне обходной лист... Что-о?! Не может он!! Живо выметайся! Завтра — здесь! Подстриженный! Мне двадцать копеек не надо, у меня есть. До завтра. o:p/
...Ну а кроме Радионяни, еще и пивной киоск есть. Чуть подальше по Калинкиной, на углу Калинкиной и Рахметова. Называется «Три ручья» — потому что там вечно три ручья течет, пиво, вода и... моча. А в киоске Анатолий, однорукий, ветеран войны. Привет. Что у нас F такой веселый, да еще и стриженый? Директор заставил. N у нас всех стрижет. Да вот, в Антарктиду уезжаю. А-а. В Антарктиду? Серьезно. Не наливай ему больше. o:p/
Еще где можно выпить? Еще можно — на берегу Екатерингофки. Там вообще купаются, но сейчас нет, сейчас апрель. До войны по Екатерингофке сплавляли лес. А после войны здесь утонул у F родной брат. Катались на коньках, провалился под лед. И народ был, и за подмогой побежали. Утонул. А теперь F на берегу Екатерингофки пьет иногда. Вроде как в память о брате. Хотя он и так его отлично помнит. Брат был старше на год и совершенно такой же, как F, только гораздо лучше. Так всегда получается. Которые лучше, те тонут. Которые хуже, те маются. Чем больше пьет, тем сильнее на него накатывает. Снаружи незаметно, вроде бы F и не пьяный, все прилично. Со стадиона «Кировец» свистки, крики: «Свобода» с Кировским играет. F тоже в футбол, да, только во втором составе. Пацаны под трибунами сидят или на дереве, растет там тополь такой громадный... сидят, смотрят. А в первом составе нет, в первом, как говорится, класс не тот, это упорство нужно. А какое у F упорство. И дисциплина, опять-таки. И характер. (F подгребает под себя сухие листья и чиркает спичкой.) Ага. (Дымит.) А Люба? Ну, Люба что. Как говорится, ей ничего не значит. Это ты так думаешь. А она у тебя не беременная? Не знаю. Да плевать мне. Ты сначала узнай. А если не пустят? А если не пустят, все равно поеду. К черту, к черту. o:p/