1. Владимир Гандельсман. Эдип. Из стихотворений 1990 — 1998 годов;
2. Полина Барскова. Десять стихотворений 1999 — 2000 годов;
3. Ирина Ермакова. Стеклянный шарик. Книга стихов;
Светлана Кекова. Короткие письма. Книга стихов.
Я не буду указывать адрес в Интернете каждого из упомянутых здесь поэтов, вот страничка, откуда легко открывать все эти стихи: http://rating.rinet.ru/ulov1/laureats.html
В верхних строчках итоговой таблицы также: Вера Павлова, Александр Левин, Илья Фаликов, Фаина Гримберг, Александр Иличевский, Евгения Лавут, Стелла Моротская, Данила Давыдов и другие.
Ну и соответственно я составил и свой список поэтов, которых читал в “Улове” с особым интересом или особым удовольствием. Вот такой:
Вера Павлова,
Владимир Гандельсман,
Александр Левин,
Данила Давыдов,
Владимир Захаров,
Николай Байтов.
И если проза “Улова” представила несколько новых для читателей журнала — или по крайней мере для меня — имен (Дмитрий Новиков, Сергей Морейно, Ренат Хисматуллин, Клим Каминский, Владимир Коробов, Ольга Зонберг, Элина Свенцицкая), то поэтический конкурс, кажется, не внес ничего нового в наше представление о сегодняшней поэзии. Единственное, что слегка утешает, — тексты предложены “Улову” с интернетовских страниц различных сайтов. То есть они — в нынешнем контексте “интернетовской поэзии”. Досадно немного, что не нашлось конкурентов среди эксклюзивно “интернетовских” поэтов. Или держатели сайтов решили подстраховаться? (Еще немного — и я, похоже, стану патриотом Интернета. Совсем заигрался.) Вполне сознаю нелогичность всего этого пассажа на фоне продекларированного мною уже не раз: нет и не может быть разницы между литературой интернетовской и бумажной, место обитания текста не имеет определяющего, содержательного значения для литературного произведения. На том стою и сейчас. И тем не менее...
Представлять подробно лауреатов, мне кажется, не нужно. Они известны читателю. И доказывать, что они талантливы и по праву возглавляют таблицу, я не буду. Это мне не по силам. Дело вкуса, как написано на продуктовом магазине в Нижнем Новгороде.
Я просто хочу поделиться наблюдениями, которые приходили мне в голову по мере чтения этих поэтов в таком вот сочетании.
Одна из стоящих перед каждым поэтом вечных, усугубляющихся в каждом поколении проблем — тяжесть уже существующей традиции. Энергетический запас выработанных русской поэзией единиц поэтической речи слишком уж велик и слишком уж агрессивен. В критике уже начали говорить о феномене “стихов вообще”. “Мороз и солнце, день чудесный”, “Люблю грозу в начале мая” — это чье? А какая разница? Это просто “стихи”. Они уже — почти единицы нашей речи, пришедшие из поэзии. И победа в “борьбе с поэзией”, хоть самая малая, по определению является условием твоего присутствия в поэзии... Интересно было наблюдать, как решается эта задача в стихах новых поэтов.
Самое распространенное, видимо, для современных поэтов средство, которым они пользуются для противостояния “поэзии вообще”, — это разрушение в своем стихе — форме, лексике, содержании — всего того, что собственно и создает ощущение “поэтических стихов”: “Он ее приголубит, / такую какую-то мнимую. / Она его не продинамит, / такого какого-то конкретного. / Он ее: „Моя гёрлица!” / Она его: „Мой кудахчик!” / И никогда не ссорятся. / Так, иногда ругаются...” (Левин). (Цитаты я привожу для представления не поэтов, а только их поэтических средств.) Использование так называемого стеба, бытового жаргона молодых горожан, почти всегда подсвечиваются чем-нибудь из арсенала, так сказать, “элитной поэзии” или из наиболее прочно закрепленного в традиции — от фольклора до формалистских изысков первой половины нашего века. Причем делаться это рекомендуется также “стебно” и ненатужно. Тот же Левин: “Липа шелестит литвою, / клен качается эстонет. / Над моею головою / черный ветер ветку клонит”.
Другой вариант этой “антипоэтической” поэзии — римейк. Им пользуется в той или иной мере огромное число современных поэтов. В частности, Данила Давыдов: “пока не требуют поэта / ну вот уже и потребовали / сказали чтобы садился рядом / чтобы чувствовал себя как дома / чтобы типа не парился / наливают потом еще наливают / потом говорят: свободен иди / погружайся в заботы мира”.