Нина Горланова. Хокку. — “Интерпоэзия”, Нью-Йорк — Москва, 2007, № 2 <www.magazines.russ.ru/interpoezia>.
Все подорожало,
и во время ссор
мы уже не бьем посуду.
Алексей Давыдов. Между мистикой и ratio. — “Книголюб”, Казахстан, 2007, № 1.
Фрагменты из книги “Между мистикой и ratio. Проблема изменения типа русской культуры в произведениях Виктора Пелевина” (Алматы, “Искандер”, 2006).
“Акакиевость — это способность русского человека спасаться в мистике, когда он обнаруживает, что в реальности ничего не может. Основанием этого перехода является непреходящий ужас перед миром и безраздельная вера в то, что надо лишь представить себе, что все в порядке, и все будет в порядке. Если очень захотеть, то так и будет. Если каким-либо чудесным способом навести в зеркале изображение свечи, не прибегая к помощи свечи, то согласно законам физики это изображение создаст и саму свечу. Акакиевость — это тип культуры, который от страха перед реальностью, врожденного и культивируемого, реанимирует ранние постулаты мировых религий, чтобы, абсолютизируя их, строить новое царство Божье на земле. Из „Шинели” вышла горьковская Ниловна, которая призывала „топтать крепкими ногами” всех, кто не с народом, взявшимся строить в России это царство. Из „Шинели” вышли платоновские копатели котлована, закладывавшие фундамент этого царства. „Топтали”, „строили”, силой коллективного воображения наводили в зеркале изображение свечи, но не потому, что так диктовали наука и достоверность опыта, а из-за неодолимого ужаса перед реальностью — вышедшее из „Шинели” мистическое царство, простое, как правда, создавали всем обакакиевшимся миром”.
Валерий Дымшиц. Отклик на роман Михаила Левитина “Лжесвидетель”. — “Народ Книги в мире книг” (Еврейское книжное обозрение), 2007, № 67.
“Графоман — это не тот, кто пишет плохо, а тот, кто — хорошо, но при этом непонятно зачем, да еще так длинно. Фантастическая повесть известного театрального режиссера Михаила Левитина — образчик такой профессиональной графомании. Сюжет повести: евреи не погибли, Гитлер их всех переселил на Мадагаскар (действительно была такая идея), а потом они куда-то исчезли. Попытка заклясть прошлое, оставить в живых, сделав героями повести, многочисленную убитую нацистами родню — понятна. Но читать это и больно, и неловко”.
Алексей Иванов: 10 лет спустя. Беседовали Георгий Циплаков, Василий Чепелев. — “ZAART” — Журнал создателей и потребителей искусства, Екатеринбург, 2006, № 11 <www.zaart.ru>.
Говорит автор “Сердца Пармы”, “Золота бунта” и других известных романов:
“Откровенно говоря, пермская культурная политика очень напоминает экономическую политику нашего государства, которое сидит на трубе, точнее, на трех-четырех природных ресурсах, вывозит их за рубеж и на этом живет. Нефть, газ, лес, алюминий — все. Но это же не экономическая политика, а просто какие-то нефтедоллары! Вот так и у нас с культурой. Наша администрация сидит на трех-четырех культурных ресурсах, которые гонит на общероссийский рынок. Это Дягилев, Пастернак, оперный театр, драматический театр… И с этого, как ей кажется, она имеет приличные дивиденды. Но все-таки дивиденды, на мой взгляд, совсем небольшие, а главное, сомнительные. Две недели назад я ездил по пермскому краю с киногруппой, с представителями кинокомпании „Central Partnership”, которые, помимо прочего, сняли сериал „Доктор Живаго”. Арт-директор этой компании с изумлением узнал, что город Юрятин из „Доктора Живаго” и город Пермь — это одно и то же. Судите сами, насколько эффективна культурная политика пермской администрации, если даже такие неслучайные в отношении творчества Пастернака люди не знают столь элементарной вещи…”
Марина Красовицкая. Разговор с бегуном на соседней дорожке. Беседовала Марина Нефедова. — “Нескучный сад”, 2007, № 3 — 4 <www. nsad.ru>.
“Конечно, мы не застрахованы от срывов, которые, бывает, приносят вред ребенку. Но бывает, что неожиданно и пользу. Потому что дети очень ценят, когда родители искренни. Конечно, я завидую людям, которые могут всегда держать себя в руках. Но если ты возмущен, если тебе больно, если ты плачешь, это не обязательно скрывать от своих детей. Им очень важно увидеть, что ты настоящий, живой, что ты страдаешь.