В 1840 году наиб Шамиля Ахвердил Мухаммед, совершив стремительный рейд по русским тылам, нагрянул в Моздок. Среди прочих пленных он привел оттуда дочь богатого купца-армянина Анну Улуханову. Девушку, поразившую горцев своей красотой, доставили в Дарго к Шамилю. Она вскоре перешла в ислам, получила имя Шуанат и стала женой Шамиля.
26 октября 1850 года в Чечне на Рошнинской поляне партия горцев напала даже на конвой цесаревича Александра (будущего императора Александра II). Наследника сопровождала многочисленная свита во главе с самим Воронцовым. Нападение было успешно отбито, сам цесаревич под пулями держался храбро и заслужил Георгиевский крест.
В кавказских путевых записках Александр Дюма рассказал о встрече с русским офицером, который провел в плену у горцев пять месяцев. “Взятый в плен около Кубы, — он был уведен в горы и доставлен к Шамилю. Сначала за него требовали двенадцать тысяч рублей, а потом снизили до семи тысяч. Семейство и друзья офицера собрали три с половиной тысячи рублей, а граф Воронцов — тогдашний кавказский наместник — добавил остальное”14.
14 Дюма Александр. Кавказ. Тбилиси, “Мерани”, 1988, стр.132.
Иногда за голову узника назначали выкуп, а иногда производили и размен пленных. Известен случай, когда чеченцы удерживали захваченного ими штабс-капитана Клингера два с половиной года, обменяв потом на семерых своих.
Порой участь пленников оказывалась плачевной. Секретарь Шамиля Мухаммед Тахир аль-Карахи в своей известной хронике “Три имама” передает, что “в 1845 году Шамиль получил достоверные сведения, что русские готовятся к серьезным операциям против него. Он тотчас же приказал казнить всех офицеров, взятых им разновременно в плен. Их особенно много было захвачено при очищении русскими Нагорного Дагестана в 1843 году”15.
15 Мухаммед Тахир (аль-Карахи). Три имама. Махачкала, 1990, стр. 80.
Сведения о том, какова была казнь у чеченцев, есть в упомянутой книге Потто. Томясь в плену, майор Швецов готовился к худшему: “Конец был известен. По обычаю страны его привяжут к дереву, и каждый из присутствующих на этом суде будет наносить обреченной жертве не смертельные, но мучительные удары ножом, пока наконец не потухнет последняя искра жизни в несчастном мученике”16.
16 Потто В. А. Кавказская война. Т. 2, стр. 57.
Самым громким и страшным по опустошительным последствиям был набег, совершенный в Кахетию в 1854 году сыном и наследником Шамиля Кази-Мухаммедом. Названный в память Кази-Муллы, он с молодых лет отличался редким хладнокровием, отвагой и более других сыновей Шамиля был отмечен талантом военачальника (впоследствии получил чин маршала турецкой армии). Во главе семитысячного отряда конницы Кази-Мухаммед разорил и сжег 18 грузинских селений и разграбил имение князя Давида Чавчавадзе — Цинандали. Среди многочисленных пленников (по сведениям аль-Карахи — 884 человека) оказались княгини А. И. Чавчавадзе и В. И. Орбелиани (внучки последнего венчанного грузинского царя Георгия XII) с детьми и прислугой, захват которых, как стало ясно, являлся главной целью всей операции. В плену могла оказаться и Нина Александровна Грибоедова, приходившаяся родной сестрой хозяину имения, но она в это время гостила у другой своей сестры.
Суровое заключение длилось восемь месяцев, подробности его стали известны по нашумевшей в свое время книге Е. Вердеревского17. Несколько глав посвятил этой истории в своих записках и Дюма, услышавший ее в Тифлисе из уст самих пленниц. В конце концов Шамиль обменял их на своего старшего сына Джемалэддина, об изломанной судьбе которого тоже следует рассказать.
17 Вердеревский Е. Кавказские пленницы, или Плен у Шамиля. СПб., 1856.
“Я мало жил и жил в плену…”
В ходе военных действий на Кавказе пленных брали, разумеется, и русские. В ряде случаев это были не пленные, а заложники, причем, можно сказать, плановые заложники, аманаты. Выдача аманатов в залог верности властям была обычной практикой тех лет. Для надежности в качестве таких заложников брали, как правило, детей влиятельных горцев. О судьбе подобных пленников с предельной честностью пишет Пушкин в “Путешествии в Арзрум”: “В крепости видел я черкесских аманатов, резвых и красивых мальчиков. Они поминутно проказят и бегают из крепости. Их держат в жалком положении. Они ходят в лохмотьях, полунагие и в отвратительной нечистоте. На иных видел я деревянные колодки. Вероятно, что аманаты, выпущенные на волю, не жалеют о своем пребывании во Владикавказе”.