Подробно рассказывается о приработках героини в непростой послесоветский период — о сотрудничестве с почти-олигархом. Затем повествуется о книжных проектах, которые героиня “пробивает” в издательствах; в одном случае — это история и книга женщины из кавказского селения, которая двух русских бабушек и одного парня, ставшего в армии инвалидом, тащит, что называется, на своем горбу; в другом — история и книга проститутки, которой удалось выскочить замуж в Испанию. Повествовательница как бы реферирует обе книги, проясняя при этом их истинный смысл: в первом случае — описывая героиню и ее окружение, как она их увидела сквозь текст, во втором — сопоставляя куски напыщенного и глупого бахвальства рассказчицы с тем течением событий, которое опять же отлично видно со стороны.
При этом есть линия переживаний героини, связанных с незадавшейся личной жизнью. Ни словом она не упрекает отца своего ребенка, хотя только Богу известно, что пережила она в описанной ситуации.
Конечно, книга интересна не столько тем, что она собой представляет, сколько тем, что за ней стоит. Какая это могла бы быть книга, кабы не законы жанра (см. выше), сковывающие по рукам и ногам.
А н д р е й Р у б а н о в. Жизнь удалась. М., “Эксмо”, 2008, 384 стр.
Еще одно “жанровое” произведение (названием повторяющее известную повесть раннего Валерия Попова), которое, как ни странно, оказывается не полной пургой, хотя с первых страниц и не скажешь. Как говорят иные доброжелательные критики, “в эту книжку нужно вчитаться”. Действительно, нужно преодолеть себя, прочтя на девятой странице: “Как настоящий поэт и реальный пацан, он придавил правую педаль, вылетел на серую ленту шоссе, вклинился, ускорился…” Нормальный человек после такого книгу откладывает, небезосновательно квалифицируя ее как полный бесперспективняк.
Но дальше нежданно-негаданно оказывается, что книга содержит недурной портрет девяностых. Может быть, такой, какой в литературе нам еще не показывали. Раньше это всякий раз было не вполне литературно, больше сценарно, киношно, зарисовочно.
Список действующих лиц типичен. Молодые бизнесмены, удачливые и неудачливые; красивые и некрасивые женщины, опять же удачливые и неудачливые; состоявшиеся и несостоявшиеся депутаты; прощелыги всех мастей. Мент, обыкновенный неудачник, однако не оскотинившийся и многого от жизни не требующий. Сноровистый, но не по-подлому. На сей раз все эти герои реальны, они действуют, дышат, двигаются, живут.
Чем отличается литература “на потребу” от “серьезной” литературы? Да бог же знает чем! Все дело в деталях, и тут все детали свидетельствуют в пользу
“серьезного”.
Из детективных линий с похищением главного героя Матвея Матвеева выбивается одна — где Матвеев, накачанный наркотиками, ведет метафизические беседы с человеком, который задумал его “сожрать” и теперь убеждает его, что он умер. “Голос” убеждает умело, и герой не приходит в сознание на протяжении недели. Эта линия задумывалась, очевидно, как переход на уровень философских обобщений, способных углубить повествование. Она не удалась вовсе, и если ее целиком изъять, книга не пострадает.
Но все остальное вполне достойно. Точный, сжатый, рубленый слог. Последовательно развивающаяся фабула. Несмотря на то что композиционно сюжет очень сложен, особенно по части времени повествования (автора с героями бросает то в будущее, то в прошлое), ни на секунду не теряется нить событий. Эмоции неподдельные, свойственные нашему времени (особенно ярко — зависть). Книга очень “глагольна”, как и подобает экшну. Не застревает на всех этих… ненужных прилагательных.
Книги Сорбатской и Рубанова свидетельствуют о том, что пространство русского романа непрерывно расширяется. Новые авторы пытаются наполнить “жанровые” формы каким-то оригинальным содержанием. Об удачности этих попыток можно спорить, но сама тенденция представляется довольно обнадеживающей.
В конце концов, Достоевский тоже не брезговал детективом.