А также: “Конечно, ситуация [Виктора] Некрасова в украинском контексте особенная. Это очень хорошо, что был такой персонаж, который весьма лояльно относился ко всему лучшему, что здесь видел. У него политическая ориентация была такая, у него спрашивали: „А ваши украинские симпатии в каком направлении?” Он задумывался и отвечал: „Я ОУНовец русского происхождения””.
Священник Сергий Круглов. “Поэт есть средство существования языка...” — “Татьянин день”, 2010, 24 мая < http://www.taday.ru >.
“В наше коммерческое времечко — не особо удивлюсь появлению туалетной воды для мужчин „Иосиф”, или шоколадному набору „Осенний крик ястреба”, или тому, если в его родном Питере на лотках для интуристов, рядом с матрешками и фигурками Медного Всадника, появится и маленькая бронзовая фигурка с характерным полетным профилем...”
“Кто-то из читающих эти строки может сказать: „Ну вот, эти попы готовы все заграбастать и пристегнуть к Церкви!.. Да ведь Бродский не был верующим!..” Нет, все-таки был. Конечно, речь не о его конфессиональной принадлежности, хотя и он называл себя христианином. Бродский — личность неоднозначная, а уж о его вере, о том, что было в его душе, и вовсе судить только Богу. Мы знаем — стоит перечесть его прямые высказывания, скажем в знаменитых беседах с Соломоном Волковым, пересмотреть с этой точки зрения некоторые стихи — что отношение к таким вещам, как искупление, суд Божий, рай и ад, жизнь вечная, Церковь земная, у него было очень непростым. И христианские идеи и реалии он воспринимал не по-церковному напрямую, а через культуру, отдавая себе при этом отчет, что европейская культура эта самая (в том числе и русская) взросла именно на христианской почве. В своих дневниках о. Александр Шмеман приводит такой эпизод: когда, по приезде в США, кто-то спросил Бродского: „Почему вы, еврей, называете себя христианином?”, тот ответил: „Потому что я не варвар...” Тем не менее служение Бродского своему поэтическому дару стало именно прославлением красоты словесного творения, а через это — величия Творца. Его стихи — и отнюдь не только „религиозные”, такие как „Авраам и Исаак”, „Сретение”, знаменитые ежегодные стихотворения на Рождество, ныне включаемые порой даже в православные хрестоматии — для многих стали ступенью к Небу”.
Константин Крылов. “Лучшие демократы получаются из бывших фашистов…” — “ Nazdem.info ” (“Национально-демократический альянс. Свобода, нация, прогресс”), 2010, 10 мая < http://nazdem.info >.
“Начнем с того, что русский национализм в собственном смысле слова — явление, по сути, новое. Я отсчитываю его историю примерно с середины двухтысячных”.
“На самом деле, национализм и демократия — это практически одно и то же. Сейчас важно избавить русские организации от последних оставшихся предрассудков по отношению к гражданскому обществу, демократии, свободному рынку. Авторитарные симпатии — это скорее болезнь движения, вроде ветрянки или кори, этим нужно переболеть. Но те, кто переболел, получили иммунитет на всю жизнь. Я вообще-то считаю, что самые лучшие демократы получаются из бывших фашистов. Сам я лично — классический европейский демократ. Хотя и не либерал в том смысле, в котором обычно данный термин используется в России. И как демократ, я не могу согласиться с тем, что защита меньшинств может быть приоритетной по отношению к волеизъявлению большинства, как считают либералы”.
“Наша цель — создать нацию. Русские сейчас, к сожалению, нацией не являются. <…> Сейчас вся мощь государственной машины основана на том, что русские не ощущают себя нацией и не отстаивают собственных интересов. Когда достаточно большое количество людей осознает себя нацией, ситуация изменится очень серьезно. То, что сейчас представляется неодолимой силой, больше не будет казаться таковой”.
“Да, необходимо написать историю русского народа, так как до этого нам рассказывали лишь об истории российского государства. <…> Написание истории русского народа — одна из важнейших задач русского национализма”.
Константин Крылов. Сталин как коньяк. — “Русский Журнал”, 2010, 7 мая < http://russ.ru >.
“В данном случае, вне зависимости от личного отношения к Сталину, кому-то, может быть, эстетически приятнее его ненавидеть, а кому-то он, наоборот, чем-то симпатичен, нужно отдать себе отчет: он — неактуальная фигура. Однако точку в дебатах можно было бы поставить, придумав коньяк „Сталин” и благополучно забыв о самом Сталине. <…> Тем не менее не думаю, что фигура Сталина в скором времени сотрется из исторической памяти, как стерлись имена российских императоров. Однако формулировка, с которой он будет подаваться в учебниках истории, может быть следующая: это был правитель России, при котором шла Великая Отечественная война. Что касается личного участия Сталина в войне, то обе популярные ныне формулировки (войну выиграл Сталин и войну выиграл советский народ, которому изо всех сил мешал Сталин) являются равно идиотскими”.