В частности, ради самосохранения общества была бы полезна менее тотальная социализация личности или хотя бы существование групп населения, которым было бы разрешено отказаться от социализации. Это было бы полезно и для личности, которая обрела бы альтернативу и возможность выбора. Было бы полезно для общества, которое смогло бы осуществить свое право на самосохранение. Было бы полезно для государства, так как сегодня большинство развитых стран страдают от снижения уровня рождаемости и роста влияния мигрантов”.
Владимир Карякин. Саудовская Аравия и Катар — провозвестники нового арабского халифата? — “Вестник аналитики” (Институт стратегических оценок и анализа / Бюро социально-экономической информации), 2012, № 2 (48).
“В России сегодня существует мощное саудовское лобби, стремящееся к внедрению в сознание российских последователей ислама ценностей мусульманского общества и формирующих антироссийские настроения среди российских мусульман. Через салафитские информационные ресурсы в Интернете внедряются в завуалированной форме в сознание российских мусульман устойчивые ваххабитские идеологемы типа: „Россия — кяферское государство”, „Нефть — это дар Аллаха, и она должна принадлежать только мусульманам”, „Русские — оккупанты”, „Традиционный ислам — это язычество”.
Еще более сложная обстановка наблюдается на Северном Кавказе. В настоящее время данный регион является основным центром радикализма и сепаратизма в России. Это объясняется важным геополитическим положением Северного Кавказа, который находится на стыке крупных цивилизационных геополитических плит: русской, тюркской, арабской и иранской. Если страны Южного Кавказа в целом уже определились со своей политической ориентацией после их отделения от РФ, то Северный Кавказ стал ареной борьбы ваххабитского подполья за отделение данного региона от России и создание там исламского государства радикальной ориентации”.
Анатолий Курчаткин. Поцелованные Богом. — “Знамя”, 2012, № 7.
“В нынешнем литературном сознании Казакова нет. Наглядно это лично для меня предстает на мастер-классах ежегодного форума молодых писателей в Липках, которые я веду уже десять лет. Из четырнадцати-пятнадцати участников мастер-класса имя Юрия Казакова знакомо троим-четверым. Читали — один-два человека. Нынешняя литературная критика, рассуждая о современной литературе, по сути никогда не прибегает к его творчеству в качестве художественно-эстетического мерила. Книги его в последние двадцать лет время от времени выходят — то в одном издательстве, то в другом, — но совершенно ничтожными тиражами, расходятся скверно, не принося издателю достойного профита, а и что удивительного: покупатель книг имени этого не знает (как не знал его, сочиняя свои первые рассказы, я). Возникла вот, правда, некоторое время назад премия Юрия Казакова — замечательно, что возникла, но больно она келейна, мало кто о ней знает, а кто, не слышавший имени Казакова, набредет на нее в Интернете, не сможет составить представления о писателе: кто такой, почему его именем названа, как при нынешней рекламной девальвации всех похвальных слов доверять прекрасным определениям? — нет на эти вопросы ответа”. (Ну, все-таки, набредя на — хоть и резко-претенциозную — статью о премии в “Википедии”, следующий щелчок мышью выводит нас на биографическую статью о Юрии Казакове, следующий — уже в “Библиотеку Мошкова” <http://lib.ru> — П. К. )
“А кто такой Георгий Семенов, не знают уже полные сто процентов толкущихся в отделах художественной литературы покупателей книг. <…> Все это было бы просто грустно, если бы не было до такой степени несправедливо. Не по отношению к писателям, нет. Что же, в конце концов, всегда было так: от десятилетия, двадцатилетия, тридцатилетия в истории литературы, в продолжение прижизненной биографии остается одно, два, три имени, а то и ни одного. Хотя такие талантливые были произведения, так читались!.. Но в данном случае совершенно иное. Тут несправедливость по отношению к читателю. Вообще по отношению к культуре. Потому что выпадение из духовной жизни общества таких явлений, какими были Юрий Казаков, Георгий Семенов, — это то же самое, как отказ от цивилизационных достижений ХХ века: телефона, самолета, радио, телевизора… Разве что в случае утраты этих достижений мы тотчас почувствуем, насколько изменится наша жизнь, потери же культурные не так явственны, вернее, даже так: их не замечаешь. Как свойственно человеку не замечать внутренних болезней, пока они не дадут себя знать наружными проявлениями”.