— Здорово, — сказал Дробов. — А вы чего здесь?
— А где нам быть? — хмыкнул Андрей. — Отель «Челси» далеко…
— Я думал, уже тренируетесь по полной.
— У Вали опять сгорело что-то… паяет… Да и все равно ни Макса еще, ни Игоря. — Гусь достал из чехла с барабанным железом банку «Холстена». — Будешь?
— Блин, ты зачем висельнику веревку суешь. Я и так весь день на пиво смотрел. — Но Дробов взял ее, открыл. — Вообще-то, спасибо. Надо глотнуть.
Ольга сидела на краю лавки, смотрела вперед, но каким-то невидящим взглядом. Рефлекторно подносила зажатую в прямых пальцах сигарету к губам, затягивалась. На земле у ее ног уже лежало несколько окурков.
— Как, смотрел, чем можно репертуар обновить? — спросил Гусь.
Дробов дернул плечами, хотел уже сказать: «Нет, времени не было», — но вспомнил про Барби.
— Была такая певичка когда-то — Барби звали. На самом деле, конечно, по-другому…
— И? — перебил Паша Гусь. — Хорошие песни?
— Не сказал бы, что хорошие, но лет двадцать назад была популярной.
— А что пела-то? — подал голос Андрей. — Любовь-морковь?
— Такую песню помню, — и Дробов не напел, а проречитативил: «Красишь ты ресницы в ярко-синий цвет, ждешь любви прекрасной, а ее все нет».
— А, точно! — оживилась Ольга. — Ба-арби, — протянула с грустной улыбкой, от которой лицо стало еще более бабьим. — Только у нее не эта вещь лучшая, другая была… Сейчас…
— Ну, она нам подходит? — подождав, спросил Гусь.
— Подожди… Как же там… «Часики с секретом… часики с секретом…»
— Попсня наверняка махровая, — проворчал Андрей и глотнул пива.
— Нет, отличная песня. Лирика. — Ольга поднялась, вытянула из кармана узких джинсов мобильник. — Сейчас наведу справки. — Стала искать номер, еще раз улыбнулась: — Барби… Сто лет прошло…
— Кто она такая вообще? — теряя терпение, уставился Паша Гусь на Дробова. — Откуда ты ее выкопал?
— Да вспомнилась вчера. — Дробов начал было рассказывать о том, как собирали с дочкой игрушки и он наткнулся на барби с нарисованными ресницами, но тут же осекся — зачем посторонним это знать? Ограничился лаконичным: — Стал прокручивать в голове, что там было, на стыке восьмидесятых и девяностых, и вспомнилось… Полез в Интернет — почти никакой информации.
— Доча! — заговорила Ольга в телефон. — Там в тумбочке под телевизором кассеты лежат. Для магнитофона! Найди срочно кассету, там на обложке написано «Барби»… Певица такая… И найди песню «Часики с секретом». Спиши слова… Да, очень надо, срочно! По работе!
— Ну, может, это и не стоит того, — сказал Андрей, — раз инфы нет.
— Не знаю, может, — легко согласился Дробов; торчать здесь было скучно, лучше бы спуститься, подключить гитару, поиграть. Хоть что поиграть — просто поизвлекать звуки.
— Сейчас дочка найдет! — объявила Ольга. — Нет, это отличная песня — «Часики с секретом». Спасибо, Леш! — Теперь уже радостно улыбнулась, на несколько секунд став симпатичной девчонкой.
Появился клавишник Игорь с синтезатором в длинном футляре.
— Привет! Репа-то будет?
— Ну да, надеемся. У Валька поломка опять какая-то, обещал позвать. — Гусь достал очередную банку. — Подкрепись пока.
— М-м, спасибо. А чипсов нет?
— Хм!
— Понял… Когда выступление?
«Не „концерт”, — отметил Дробов, — а „выступление”. Скоро вообще в ВИА превратимся». И вспомнил: иногда их так и объявляют — в формате клуба: «Выступает вокально-инструментальный ансамбль „Антидот” — антидот против псевдомузыкальных наносов нового тысячелетия».
— Седьмого числа, — сказал Паша. — В пятницу.
У Ольги затрезвонил телефон.
— Алло! — отвернулась она от парней, медленно пошла по двору. — Нашла? Списала? Прочитай… Ну читай, пожалуйста!..
— Нашел какие-нибудь новые темы? — спросил Игоря Паша.