— Так бы и сказал — жена Жени Белоусова… Без имени я его не воспринимаю.
— Ну, что ж поделаешь, — усмехнулся Игорь. — Она вообще всего несколько тем спела, Белоусова, и потерялась. Какой-то скандал случился, ребенка у нее отобрали…
— Из-за чего? — заинтересовался Макс.
— Да не помню. Кажется, голой сфоталась, а отец ребенка разозлился…
— Ребята-а, — словно будя их, заговорила Ольга, — вы в какую-то хрень влезли. Вам не кажется? Причем здесь Белоусовы, ребенок, кто как сфотался?..
Дробов тоже почувствовал некую нереальность спора. Словно они здесь, в этом дворе, стали ловить привидения.
— А вы не думаете, — сказал Паша Гусь, — что сначала одна пела, а потом другая?
— И обе плохо кончили, — зловеще добавил Андрей.
Макс попытался пошутить:
— Кончали, может, и хорошо, а вот закончили, действительно…
— Да, потерялись конкретно, — согласился Игорь. — Про Барби не в курсе, а Лена…
— Ну, ты еще маленький был при Барби, — перебила Ольга. — А нашему поколению она запомнилась. Своя девчонка и по возрасту, и по всему, и — звезда.
— Да сколько их было, — отмахнулся Андрей и допил свое пиво.
— Нет, Барби особенная была… Может быть, потому и не выдержала этого ужаса шоу-бизнеса…
— Ладно, все, — остановил Андрей, — надо с песней определиться — будем или не будем. Меня лично текст не впечатлил.
Ольга тут же захныкала, почти искренне:
— Андрюш, хорошая песня получится. Я в следующий раз запись принесу. Давайте разучим, я классно петь буду.
— А не боишься, — хмыкнул Гусь, — что тоже испаришься, как эта Барби?
— И Лена Белоусова, — добавил Игорь.
Лицо Ольги напряглось, разгладилось, стало и красивым, и одновременно жутким, как у неживой.
— А что мне терять? — как-то горлом спросила она. — Меня и так как бы нет.
Она замолчала, и остальные тоже молчали. Дробов, не поворачивая головы, оглядел доступное глазу пространство.
Дом, белье на некоторых балконах, на площадке дети играют, к скамейке подбирается голубь, мечтая найти какие-нибудь семечки; над домом сочно-синее, уже предвечернее небо. Без туч… Вроде все нормально, спокойно, а в действительности… Вспомнился фильм «Ночной дозор», и послышался шепоток прячущейся повсюду, под каждой тенью, нежити. Ждущей момента, чтобы накинуться.
И, видимо, это казалось не только Дробову.
— Пойду узнаю, что там… — вскочил Гусь. — Как играть через неделю? — ни фига вспомнить не успеем.
Он дернул дверь, исчез в полутьме. Дверь за ним медленно закрылась. Ольга почти про себя, ласково и жалобно запела, глядя в бумажку:
Мальчишка мой единственный,
Соломенная стрижка,
Носи меня за пазухой,
Ведь я…
— Объясни мне, Оль, — заговорил Андрей, — что такое «соломенная стрижка»? Я понимаю, это волосы могут быть соломенными. А стрижка?..
— Не глумись! — противно, тонко крикнула она. — Это… Не мешай мне вспоминать!
— Вспоминай у себя в кровати! — криком ответил Андрей.
— Погоди… Нет, — сказал Макс, — в натуре хорошая песня получиться может. Народу такое нравится. Душещипательная. Я уже фишку для своей партейки придумал.
— Фигня это. — Андрей вытряхнул из пачки сигарету. — Вообще фигней мы занимаемся. Да. Просто убиваем свои жизни…
— Хэй! — высунулся из-за двери Паша Гусь. — Заработало!
Парни похватали чехлы и футляры.
— Слава богу, — выдохнул клавишник Игорь, — чуть все не перегрызлись окончательно.
В ласкательном падеже
Алехин Алексей Давидович родился в Москве в 1949 году
Алехин Алексей Давидович родился в Москве в 1949 году. Поэт, эссеист, критик. Автор нескольких поэтических книг. Главный редактор поэтического журнала «Арион». Постоянный автор «Нового мира». Живет в Москве.
Лодочник
русский лодочник