Гудки подъезжающий ребят отвлекли меня от размышлений. Надо не терять мысль и обязательно заняться её реализацией. Но на данный момент надо попасть домой.
Машинки наши конечно немало поистрепались, но это крайне малая цена за спасение огромного количества жизней, которые они теперь не погубят. Подшаманить или сменить их теперь несложно.
- Друзья, вы готовы? Куда подъехать?
- Готовы, проедьтесь там, где объезжали дома, я выйду. Буду выпускающим.
- Принял.
Проезжая там, где нам сказали, мы заметили седого мужчину с поднятыми руками, видно, что он нервничает. Мы на “Гелендвагене” подъехали прямо к нему. Остальная колонна поехала разворачиваться, чтобы загружать людей было комфортнее. Если у Урала в кузов попасть можно только сзади, то у Автозаков дверка справа, задняя дверь у многих давно заварена.
Выйдя из автомобиля я двинулся к нему:
- Здравствуйте, меня Ратмир зовут. Не нервничайте вы так, лидер должен выглядеть уверенным, чтобы не сеять панику в людях.
- После всех произошедших событий не знаешь, чего ожидать. Меня Святослав зовут.
- Будем знакомы. Ну да, мы сегодня напоролись на одну такую ситуацию. Думаю, мы со временем заслужим ваше доверие. Вот и первая машина. Можете выпускать людей. Помощь нужна?
- Сами справимся. У вас и так день тяжёлый.
Спустя некоторое время одна за другой машины были загружены. Сколько же стариков, женщин и детей.. Напуганные, уставшие, не знающие, что их ждёт завтра. И вещей конечно немало, но они людям дороги. Так им будет спокойнее. Помимо Автозаков мы загрузили ещё восемь Уралов. Один, как и было обещано, оставили людям, смелым людям, решившимся сразу признать свою позицию, а не втихаря хулиганить в лагере с надеждой, что не будут наказаны. Также оставили им оружие, не так много, как они хотели бы, но оставили. После они уехали.
Пока мы следили за погрузкой, наши связисты не оставляли попыток найти ещё выживших. Нашли несколько групп, но они все отказались от помощи, и парни, рассказав, куда, в случае чего, те могут обратиться, были вынуждены оставить их в покое.
Наконец мы тронулись. Теперь можно и расслабиться до дома. А там по новой всем всё разъяснить, расселить, посмотреть, как на стройке дела, рассказать о своих мыслях...
Внезапно зашипела рация:
- Меня кто-нибудь слышит?
- Слышим, говорите.
- Помогите нам, пожалуйста. Нас твари осадили, дети сильно нервничают. Все паникуют.
- Где вы? Много детей?
- Интернат на Худякова. Тридцать девять детей.
- Хорошо. Поднимитесь на верхний этаж и не подходите к окнам.
- Парни, прием. Леший, выдели людям пару отдельных подъездов, накорми и охрану поставь. Небольшими группами проинструктируй повторно. Кто не захочет – выпроводить и снабдить необходимым. Все остальные останавливаемся. Те, кто были в бункере, лезут снова. Легковушки держатся поодаль. Вперёд.
Через несколько минут мы подъезжали к интернату. Серых было действительно много. Все осложнялось тем, что тут практически отсутствует свободное пространство. Первый Рыжик достаточно уверенно поехал вокруг домов, максимально давя тварей, за ним ещё один, следом Уралы и в конце ещё два Рыжика, а в нем мы, отстреливающие особо крупные толпы. Стреляют, конечно, в основном два пулемета в хвосте.. На удивление нам хватило всего три круга, чтобы подавить и добить оставшуюся часть. Узнав куда подъехать, подогнали пару Уралов. Действительно много детей. Не зря мы сюда заехали, несмотря на то, что опасались ловушки. Хотя даже если и ловушка, сюда стоило заехать. Опасно оставлять бандитов вблизи нашего поселка. Кто-то из детей плачет, кто-то напуган, кто-то с интересом разглядывает оружие, экипировку и технику. Их мы рассадили в две машины, развлекая шутками и чем только могли.. Детский смех – это нечто, беззлобный, искренний и заразительный. Посадив в каждый кузов по четыре бойца, выехали на дорогу и, пересев с бункера в машины, тронулись.