— Их мир тоже раскололся? — спросил я.
— Раскололся, — ее взгляд приобрел задумчивое выражение, — это несколько не то слово. Скорее, разделился. Есть определенные косвенные признаки, по которым можно сказать, что все это, все, что с нами произошло — запасной план Чужих Богов. Они хитрее, чем мы думали.
— Запасной план — разбить миры вдребезги? — Я скептически посмотрел на Аркану.
Несмотря на то, что Аркана — богиня, я, в отличие от других, не испытывал перед ней какого-то особого благоговения. Скорее, просто уважал ее. Между нами даже были кое-какие романтические отношения, когда она жила во взрослом теле. Но не поклонялся, словно божеству. Обычно, мы общались легко и как равные. Забавно, что раньше Аркана больше никому не позволяла так относиться к себе.
— Да, — она кивнула, — и я убеждена, что это промежуточное состояние. И знаешь, почему я в этом уверена?
Я не ответил, а только вопросительно посмотрел на нее.
— Потому что все можно вернуть как было. Я точно знаю это.
— Вернуть? Склеить миры обратно?
— Да.
Богиня отошла к небольшому окошку. Было странно видеть ее такой. А манера речи, очень взрослая и осмысленная, совершенно не соотносилась с образом ребенка. Аркана выглянула в окошко. Всмотрелась в небо.
— Мы оставили многих, там, в нашем мире. Никто не мог знать, что случится, когда Птар умрет. Я тоже не знала. Как я была глупа и неопытна. Аарон.
— Да?
— Знаешь ли ты, откуда берутся боги? Знаешь ли ты, откуда взялась я?
— Я думал об этом, — приблизился я к Аркане и тоже посмотрел в окно, — и, мне кажется, что боги — отражения своих последователей.
— Верно, — Аркана кивнула, — народ нашего родного мира хотел изменений, хотел свободы. Хотел сам управлять своей судьбой и стать свободным от Чужих Богов. Из их желания и родилась я. Молодая и неопытная богиня.
— Но решительная, — улыбнулся я.
— Решительная. Однако, моя неосмотрительность погубила ниш мир. Я не знала, что будет, если убить Птара. Я чувствую себя маленькой и беспомощной. Чувствую, будто вина вытягивает из меня все силы.
Я не ответил. Только опустился на колено и обратил Аркану лицом к себе.
— Знаешь, что я почувствовал, когда осознал себя в новом теле?
Она заглянула мне в глаза и отрицательно покачала головой.
— Я почувствовал, что чужой здесь, в этом мире. И хотел бы все вернуть. Возвратиться обратно, туда, где я сражался бок о бок с товарищами. Туда, где все зависело только от меня. Ты говоришь, что наш старый мир можно восстановить. А людей? Людей можно вернуть?
Она кивнула.
— Как? Как восстановить нашу родину?
— Я знаю, как, — проговорила Аркана, — но нужно показать. Слов будет мало.
— Показывай, — я встал.
— Не здесь, — отрицательно мотнула головой она, — в нескольких десятках километров от города есть осколок. Его зовут Белым Клыком. Я могу перемещаться только по осколкам, Аарон. Выходить за их пределы теперь слишком опасно для меня.
— Почему?
— Ты все увидишь в Белом Клыке. Через пять дней. И то, что я теперь из себя представляю, и то, как скрепить все осколки старого мира. Но предупреждаю сразу. Раньше, ты был убийцей, и всегда работал один. Собрать осколки в одиночку ты не сможешь. Тебе нужны будут и друзья, и враги. И если ты встанешь на этот путь, самое тяжелое испытание будет ждать тебя в конце. Тебе придется выбирать между двумя мирами.
— Я выберу родной. Здесь меня ничего не держит.
— Уверен? — посмотрела на меня Аркана, — путь будет долгим, не известно, кого ты встретишь.
Аркана опустила глаза. Ее губы задрожали. Богиня выглядела слабой и очень уязвимой.
— Ты боишься? — Спросил я.
— Немного. Чего греха таить?
— Кажется, — хохотнул я, — мы поменялись ролями. Когда-то ты была моей покровительницей. А теперь покровительство нужно тебе. Я помогу.
— Ты прав, — подняла она повеселевшие глаза, — спасибо.
— Ну, я пойду. И так опоздал уже на «званый завтрак». Через пять дней на Белом Клыке.
— Через пять дней на Белом Клыке, — кивнула она.
— Приветствую всех присутствующих! — Вошел я в обеденный зал для гостей.
Все было уже готово. За широким столом собралось все мое семейство. Во главе сидел отец Петр Атрид. По правую руку расположилась Снежана. Дети: Патрик, Люций и Анна заняли места вдоль стола.
Экзаменатор по фамилии Патрицин — мужчина лет пятидесяти, в красном камзоле имперской экзаменационной службы сидел напротив отца, на противоположной стороне стола.