Флотское начальство наконец соизволило обратить внимание на делегацию.
— Надо же, кто к нам сюда пожаловал. — Голос генерал-майора был наполнен ядовитым сарказмом, субординацией и почтением и не пахло. — И где же ваше разрешение?
Поликарпов уже привычно протянул нужный листок с печатями.
— Вот он. Смотрите, все написано. И имейте в виду, в Москве я напишу вашему начальству об этом безобразии.
— Ваше право, — невозмутимо заметил Кудрявцев, разглядывая листок. — Удивлен, как вас вообще пропустили. Накажу все караулы, как есть сурово и беспощадно покараю. Где у вас особое разрешение на посещение объекта? — вопросил Кудрявцев, пряча в уголках рта ухмылку. Шумилин шкодно ухмыльнулся.
Поликарпов решил, что ослышался.
— Читайте внимательно.
— Читаю я как раз внимательно. А вы в курсе, что в свете недавних событий для прохода на наши базы нужно особое разрешение, заверенное лично наркомом? И его у вас нет. Так что это вам объясняться придется, как вы сюда попали.
Генерал попробовал изобразить на лице улыбку, большую похожую на оскал хищного зверя, готового вцепится в добычу, но Поликарпов не собирался сдаваться.
— В наркомате нам дали допуск на посещение всех объектов, утвержденных в списке. Включая этот, — решительно произнес он.
— Посмотрите на дату. Два дня назад порядок был изменен. И без дополнительной печати на базу вы не попадете.
— И где нам брать вашу печать?
Теперь оба моряка смотрели на авиаконструктора практически издевательски.
— В наркомате среднего судостроения. У товарища Самойлова.
По тону было ясно, что никакого разрешения там никто не даст.
Поликарпов уже понял, что этот раунд проиграл, оставалось только с достоинством отступить. С достоинством и максимальным ущербом для противника.
— Вся ваша бюрократическая волокита, Кудрявцев, подрывает военную мощь страны. Наши рабочие ночей не спят, чтобы дать вам, вам, заметьте, и вашим летчикам, новейшие самолеты. Самые лучшие палубные истребители в мире. А вы и ваши подчиненные ставите нам препоны. Можете сколько угодно играть в свои игры. Подписывайте заключение об испытаниях, и мы уходим.
Атмосфера в холле стала накаляться. Все собирающиеся офицеры, среди которых, судя по форме, было немало пилотов, внимательно прислушивались к разговору. Причем, что было неожиданно и непривычно, отношение к приезжим здесь было подчеркнуто отрицательным. «Вот окопались, ретрограды, — подумал Сузи. — Охота им на этажерках летать».
Судя по всему, Кудрявцева брошенные Поликарповым слова зацепили по-настоящему. Он как-то подобрался, пару раз глубоко вздохнул, поправил стеклышки очков на носу и только после этого продолжил разговор.
— Дайте ваш акт.
Быстро пробежав глазами, он вернул его и, явно сдерживаясь, ядовито поинтересовался:
— Вот скажите мне, Николай Николаевич… А с каких пор ваше ведомство так подходить к испытаниям стало? Где оценки строевых пилотов? Где оценка взлетно-посадочных характеристик и видимости из кабины?
— Они не включены в акт как несущественные.
Здесь Поликарпов, конечно, погорячился, он и сам это понял. Рубить так откровенно и сплеча категорически не следовало, здесь сказались неурядицы дня и простая человеческая обида. Но было уже поздно. Кудрявцев сжал кулаки, сдвинул брови, среди собравшихся пробежал возмущенный ропот.
— Несущественные, говорите? — приторно-сладким тоном начал Кудрявцев. — А знаете ли вы, товарищ заместитель народного комиссара, что на подготовку пилота палубной авиации требуется как минимум (слышите, как минимум) триста-триста пятьдесят часов налета, из них не менее ста пятидесяти — на истребителе! И каждый взлет-посадка с палубы — это риск навернуться за борт даже для опытного и бывалого. С вашими взлетно-посадочными мы без всякой войны потеряем больше пилотов от ваших машин, чем от англичан! Вы сначала самолеты научитесь строить такие, какие требуются, а не такие, какие получатся!
Теперь громко взропотали испытатели и конструкторы, Поликарпов был готов взорваться от возмущения. Но ему не дали.
— Знаете, Николай Николаевич, — заявил Кудрявцев, — раз уж вы так навязываете флоту свои разработки, не обессудьте. Не о чем нам с вами разговаривать. Эй, Говоров! Проводите товарищей к КПП!
Возмущенный Поликарпов только махнул рукой, видя, что спорить бесполезно. Стоявший рядом Сузи, помнивший мореманов еще с тридцатых, попробовал вмешаться. Он подобрался поближе и тихо спросил: