— Звучит как бред, — так же недоверчиво проговорила она. — Все это время не навещали — и тут вдруг решили навестить? Без предупреждения?!
В ее голосе я услышал легкий латиноамериканский акцент. Должно быть, он проявлялся лишь в минуты волнения. Что ж, вот и еще один штрих к портрету, который я нарисовал у себя в уме.
— Это долгая история, — тяжело вздохнул я, опасаясь раскрывать сотруднице «Красного креста» некоторые факты из своей недавней биографии. — Вы сможете отвести меня к Боре?
Судя по затянувшейся паузе, в душе у медика происходила сложная внутренняя борьба. Один из туземцев, терпеливо ждущих окончания нашего объяснения, нетерпеливо осведомился о нее о чем-то на местно языке, жестом дав понять, что им пора ехать. Врач в ответ гаркнула что-то односложное, наподобие «Подождите».
— Где вы учились? — выпалила она неожиданно.
— В 1-ой общеобразовательной школе, в Генераторном, — охотно ответил я, сообразив, что она решила провести небольшую проверку.
— Нет-нет. После.
— 4-ый специальный интернат, сеть «Вознесение», Сидней. Потом — полицейская академия Сиднея. Сейчас вот перешел на 5-ый курс. Прохожу стажировку в полиции Сиднея.
Я воззрился на женщину, гадая, достаточно ли ей этой информации.
— И тебя отпустили сюда?
В английском языке не было разницы между «ты» и «вы», однако тон собеседницы изменился таким образом, что его можно было бы приравнять к переходу на «ты» в русском.
— Я, вообще-то, ни у кого не спрашивал, — тяжело вздохнул я, вспомнив обо всех своих нынешних и потенциальных проблемах. — Послушайте, история и правда долгая. Вы можете просто отвести меня к Боре, ладно?
— Я поговорю с местными, — после колебаний вздохнула врач.
Потребовалось всего лишь короткое объяснение с туземцами, прежде чем один из них, неодобрительно покосившись на меня, раздраженно кивнул. Врач поманила меня за собой жестом пальцев, и мы вместе двинулись к заправке. Она определенно пользовалась здесь авторитетом, если ей удалось так легко убедить местных взять меня с собой.
— Я поручилась за тебя, — сообщила мне врач. — Надеюсь, что мне не придется об этом пожалеть.
— Я не доставлю никаких проблем, обещаю, — заверил я. — На каком это языке вы говорили?
— На венгерском. Мы находимся на территории бывшей Венгрии, в сельской местности. Здесь мало кто говорит по-английски. Следовало учесть это, прежде чем отправляться в эти края.
Вспомнив обстоятельства своего отъезда из Олтеницы, я лишь горестно усмехнулся. Знала бы она, как мало у меня было возможностей что-либо «учесть». Но я не спешил раскрывать свои карты. Альянс считал эту территорию своей. Неизвестно, как относились к этому вопросу местные. Так или иначе, статус человека, разыскиваемого Альянсом, вряд ли добавит мне привлекательности в их глазах.
Промолчав некоторое время, идущая рядом женщина произнесла неожиданно теплым тоном, который сразу сбросил с ее мысленного портрета лишних лет десять-пятнадцать:
— Прости меня за не слишком теплый прием. Проведя много времени на пустошах, легко забыть о правилах хорошего тона, — она вздохнула. — В этой суровой местности принято вести себя настороженно по отношению к чужакам, и эти манеры быстро перенимаешь. Но ты не суди местных жителей из-за того, что они так тебя встретили. Они — очень честные и искренние люди. Они готовы защищать себя и свой дом, но никогда не нападают первыми.
— Да нет, все в порядке! — заверил я, рассмеявшись и ощутил, как напряжение окончательно спадает. — Мне бы и в голову не пришло их винить! Представляю себе это зрелище: сумасшедший парень в диковинной куртке из сиднейского магазина, который не понимает человеческого языка, неожиданно выпрыгивает из кузова и начинает что-то тараторить. Да у них ангельское терпение, если они меня не пристрелили!
Врач слегка рассмеялась вместе со мной, и я почувствовал к ней искреннюю симпатию.
Тем временем, следуя за двумя провожатыми, мы обошли здание магазина при заправке. Там оказался припаркован старый микроавтобус, рассчитанный пассажиров на десять-двенадцать. Краска на кузове автомобиля основательно облупилась от времени, а крылья были забрызганы грязью, но я все-таки различил на боку эмблему, принадлежащую, кажется, какой-то туристической фирме.
После тех счастливых времен, когда машина возила на экскурсии туристов, какой-то умелец провел добротный тюнинг, чтобы адаптировать ее к нуждам современности. Перед кабиной ощетинился металлом угрожающего вида «кенгурятник». Бока были дополнительно обшиты листами металла зеленой армейской расцветки. На крыше высилась спутниковая антенна. Окна были зарешечены толстыми металлическими прутьями, а стекла — тонированы на сто процентов. Если бы не открытые двери, невозможно было бы различить, что происходит в салоне.