— Называй меня просто Ральф, — произнес он, всем своим видом показывая, что это всего лишь жест вежливости, и мне не стоит воспринимать это всерьез. — Значит, ты собираешься работать в полиции?
В тоне Мэтьюза слышалось откровенное недоверие. Даже не знаю, какой ответ больше разочаровал бы его — «нет» или «да». Первый вариант означал бы, что хахаль его дочери совершенно никчемный, как и следовало ожидать. Второй — что в полицию нынче набирают кого попало. Пожалуй, второе было даже хуже, и я не сомневался, что Ральф этим же вечером разразится разгромным постом в социальной сети, озаглавленным «Господи, вы хоть представляете, кто нынче охраняет порядок на улицах Сиднея?!»
— Да, Ральф, — подтвердил я правдивость его опасений.
— Что ж, это благородное дело, — подавив вздох, выдавил из себя он.
«Я не верю, что ты окажешься достойным этого дела. А тем более моей дочери», — говорила гримаса на его лице. Однако мистер Мэтьюз не принадлежал к числу людей, которые способны высказать все, что они думают, в лицо человеку, который выше их на десять дюймов.
— Ну что ж, давайте пройдем в дом, — гостеприимно предложила его супруга, Сидни Мэтьюз.
Первый совместный обед (как и все последующие) прошел в натянутой атмосфере, несмотря на старания несчастной Джен как-то это изменить. Девушка долго не сдавалась и всячески пыталась втянуть всех в общий разговор и установить между нами симпатию: то всячески расхваливала меня, то вспоминала истории из детства, которые в выгодном свете представляли ее родителей.
Наблюдая за тем, как Дженет общается с матерью и отцом, я убедился, что Мэтьюзы, в сущности — нормальная, крепкая семья. Джен любила своих родителей, а они души не чаяли в своей единственной дочери. За плечами у них было немало трогательных семейных моментов, которые им приятно было вспомнить. Однако я был здесь чужим, и не только потому, что я тут новый. Человек, которого зовут «Димитрис Войцеховский», никогда не станет полноценным членом этой семьи. Не смог бы, даже если бы захотел.
Из разговора за столом я понял, что мистер Мэтьюз уже более двадцати лет работал в департаменте охраны труда в Австралийской железнодорожной корпорации, дослужившись за это время от простого специалиста до «старшего менеджера, второго человека во всем департаменте» (цитата с его слов). Его супруга Синди была администратором супермаркета, находящегося в нескольких кварталах от их дома, однако по манере своего поведения эта худая блондинка более походила на типичную домохозяйку. Синди родилась в Перте, а Ральф был коренным англичанином, который, благодаря хорошим связям его отца в британском Форин офис, прибыл на австралийскую землю с первой же волной эвакуации еще в 2056-ом, и сразу же получил статус резидента. Они не изъявляли желания послушать, где провел свое детство я и кем были мои родители, так что от этих подробностей я их избавил.
— Я слышала, ты получил образование в этом колледже, как его — «Вознесение», да? — вежливо поинтересовалась у меня миссис Мэтьюз. — Я слышала, это замечательное место.
«Благодари бога, что твоя дочь не получила образование в этом «замечательном месте», — подумал я. Однако ответил, конечно же, вежливо и с улыбкой:
— Это был для меня очень ценный опыт, Синди. Но не могу сказать, что я получил от этих лет большое удовольствие. Мне показалось, что порядки там слишком строгие.
— Ничего страшного! — махнул рукой мистер Мэтьюз. — Строгость — отличная школа для мужчины! Особенно для мужчины, который собирается надеть на себя мундир офицера полиции. Это большая ответственность. Большие ожидания, которым необходимо соответствовать…
— Я уверена, что Дима справится с этим, папа, — мягко прервала начавшуюся тираду Джен.
«Сомневаюсь», — красноречиво ответил взгляд Мэтьюза.
— Хотите еще фокаччо? — нарушил молчание доброжелательный голосок Синди.
Неделя, проведенная в Перте, не показалась мне тягостной и утомительной лишь потому, что «Вознесение» учит ценить каждый глоток свежего воздуха и каждый день, проведенный на свободе. Три семейных мероприятия, в которых я принял участие по настоянию Джен (пикник в парке, игра в боулинг и поход в виртуальный кинотеатр) прошли все в той же натянутой атмосфере и не принесли большого удовольствия никому из участников. Однако я, по крайней мере, не сидел взаперти в стенах интерната, а пренебрежительное отношение родителей моей девушки не способно было испортить ощущение свободы. Мэтьюзы тоже долго и мужественно держались, выдавливая из себя улыбки и вежливые слова, и даже стоически перенесли унизительную необходимость объяснить своим соседям, что за парень у них гостит, и назвать соседу мое имя. Взрыв произошел лишь на седьмой день, когда Дженет, наивно посчитавшая, что между мной и ее родителями установилось некое взаимопонимание, объявила, что с 1-го сентября мы с ней собираемся жить в Сиднее вместе. Я даже не подозревал, сколько раздражения накопилось в душе ее отца до тех пор, пока Ральф не выплеснул его все, ошарашенный и разъяренный обрушившейся на него новостью.