— Не важно, что они скажут! — тряся меня за плечи и тыча пальцем в сторону рефери, кричал Джефф, едва сдерживая слезы. — Ты — мой герой парень, ясно?! Ты — наш герой!!!
Судья объявил о моей победе с перевесом в четыре очка, что стало главной сенсацией дня. Это означало появление моего побитого лица и непроизносимого для австралийских обывателей имени на всех новостных сайтах, телеэкранах и страницах газет. Ненадолго, всего лишь на день или два, я стану одним из самых популярных людей в Австралийском союзе, сравнившись по частоте упоминания в Интернет-поисковиках чуть ли не с самим сэром Уоллесом Патриджем.
Краешком сознания я понимал, что жизнь больше никогда не будет такой, как прежде. Меня долго еще будут узнавать на улицах, в кафе и в спортзалах, просить автограф и фотографироваться. Преподаватели полицейской академии охотно проставят мне высшие баллы по всем предметам до самого выпуска лишь затем, чтобы пожать мне руку и рассказать своим знакомым, что учили самого Димитриса Войцеховского, который побил того русского на Сиднее-82. Напыщенный засранец Ральф Мэтьюз теперь будет с гордостью рассказывать своим коллегам, что этот парень — его будущий зять, и при ближайшей встрече расцелует меня, как родного сына. Мое имя и фамилию выгравируют на доске почета 4-го специального интерната сети «Вознесение» и разместят мое досье на его веб-сайте. Я не был тщеславен.
Но я был близок к тому, чтобы исполнить свой план.
***
Ресторан высокой кухни «Аурум» располагался на одном из верхних этажей «Призмы». Это было одно из самых дорогих и роскошных заведений Гигаполиса, в котором чашка кофе стоила порядка восьмидесяти фунтов. Я никогда не рассчитывал, что окажусь здесь, и не стремился к этому.
Если честно, то я вообще не мог представить себе, что места, подобные «Ауруму», могут существовать в постапокалиптической реальности, когда большая часть мира лежит в руинах или превращена в выжженные солнцем дикие пустоши. Уроженец Генераторного, прошедший спартанские условия интерната, я искренне считал образ жизни, который мы с Дженет вели в своей молодежной квартирке в Студенческом городке, вершиной достатка и изобилия.
— Мраморная телятина с пикантным соусом, — объявил за моей спиной вышколенный официант в дорогой алой ливрее, торжественно поднимая крышку с серебряного блюда, под которым исходило паром отборное мясо, видеть которое мне никогда еще не приходилось.
— М-м-м… спасибо, — только и смог выдавить из себя я, неуверенно оглядывая сложные раскладки приборов около тарелки и чувствуя себя неловко из-за того, что я не понимаю, для чего мне так много вилок и ножей.
Длинный стол на двадцать персон, накрытый белоснежной скатертью, сервированный хрусталем и столовым серебром и украшенный хрустальными вазами с букетами живых роз и окруженный десятками свечей в летающих подсвечниках, находился у самого края вращающейся стеклянной поверхности, раскинувшейся на высоте одного километра над ночным Сиднеем, блестящим миллионами огней.
Торжественную тишину нарушало тонкое звучание рояля, за которым сидела в роскошном вечернем платье победительница одного из недавних шоу талантов. Звуки рояля перекликались с журчанием воды в роскошном фонтане с мраморными статуями, где плавали золотые рыбки.
Не менее трех официантов беспрерывно стояли позади стола, следя, чтобы на скатерти не задержалось ни пылинки, и их пристальное внимание слегка нервировало.
— Кто-нибудь знает, как есть устрицы? — донесся где-то с середины стола стеснительный голосок, принадлежащий, кажется, Лине — девушке Шона Голдстейна, которая училась вместе с нами в 4-м специнтернате.
— Дай-ка я помогу тебе, — пришел ей на помощь парень.
— Эй, да чего ты паришься?! — прыснул Ши. — Хватай руками да и в рот!
— Вот так, — подтвердила его спутница, Карен, исполнив сказанное прямо перед лицом Лины.
Я не видел Шона и Ши больше года, хоть и поддерживал контакты через социальную сеть, и даже не надеялся, что они приедут из Элис-Спрингс. Однако, сдав экзамены, ребята прибыли в Гигаполис около недели назад, в преддверии четвертьфинала, и поселились в недорогом хостеле недалеко от нашей квартиры. Шон с Линой, предупрежденные мною заранее о принятом в «Ауруме» элегантном дресс-коде, озаботились тем, чтобы раздобыть приличную одежду, и вели себя сравнительно тихо, хоть и начали расслабляться после бокала шампанского. Что до Ши, то в своих джинсах-ковбойках и простецкой рубашке в клеточку он смотрелся таким же раздолбаем, каким и являлся на самом деле, и его компаньонка, которую я видел впервые, была ему под стать.