— Люблю тебя, — ласково прошептал Робер дочери на ухо, погладив ее по волосам.
— И я тебя, пап, — прижимаясь к нему, промурлыкала та.
— Ну, полноте. Хватит нежностей. Мы, в конце концов, не одни.
Он мягко отстранил дочь от себя, но не стал садиться обратно на диван, тем самым дипломатично продемонстрировав мне, что встреча окончена. Поняв намек, я встал.
— Ещё раз спасибо вам, Робер, — произнёс я, протянув ему руку, и добавил, надеясь, что это сгладит все те неровности, которые принесла эта встреча: — Я… м-м-м… рад был познакомиться.
Он ответил кивком, который должен был означать дипломатичное заверение во взаимности, и пожал мне руку, но при этом не посмотрел в глаза. Даже не знаю, почему, но мне в душу закралось неприятное чувство.
— Я прикажу Сэму и Кэрол посадить вас в челнок. Просто на всякий случай, — провожая нас, сказал она на прощание.
— Да не стоит, пап. Мы же сюда как-то добрались.
— Мне так будет спокойнее.
— Ну хорошо, — согласилась она.
В лифте мы спускались вчетвером, вместе с теми самыми двумя охранниками, мужчиной и женщиной, которые обыскивали нас перед входом в номер. Лаура нетерпеливо притоптывала ногой. Ей явно не терпелось поделиться со мной впечатлениями от этого разговора, но она не могла сделать этого при телохранителях.
Лаура воспринимала охранников, знакомых ей, видимо, с юности, исключительно как помеху для разговора. А вот я почему-то чувствовал себя неуютно в их обществе в более широком смысле. Мой взгляд безошибочно определил, что у каждого из них была под мышкой кобура с пистолетом, вероятно — с боевым (в Сент-Этьене частным охранным компания было разрешено вооружаться). Охранник по имени Сэм заметил этот мой взгляд, и кивнул мне, выдавив улыбку. Это движение показалось мне несколько нервным, не похожим на поведение опытного телохранителя, который обычно уделял куда больше внимания обстановке вокруг, чем тем, кого он охранял.
— Транспорт уже прибыл, мэм, — сообщила Кэрол, когда лифт приближался к первому этажу.
— Отлично, спасибо, — кивнула Лаура.
Когда мы вышли из лифта в людное лобби, в котором играла классическая музыка, важно скользил вышколенный персонал, а разодетые гости возвращались с позднего ужина, я несколько расслабился. «Меня, скорее всего, просто начали подводить нервы», — подумал я. И немудрено. Ведь опасность, которую только что прямо озвучил Робер Фламини, я прекрасно сознавал и сам. Если такие люди, как Чхон, Гаррисон или Окифора, решат уничтожить меня — вряд ли на всей планете для меня найдется достаточно надежное убежище.
— По-моему, все прошло не так уж плохо, правда? — шепнула Лори, когда мы прошли через лобби и вышли через парадный вход «Меридиана» на посадочную платформу, где нас уже ждало воздушное такси.
— М-да, наверное, — неопределенно хмыкнул я.
— Папа обязательно что-нибудь придумает, — заверила она меня, ободряюще сжав руку. — Да, я знаю, между вами был определенный холодок. Но поверь, это пройдет. Он тебе еще понравится…
Я слушал ее краем уха. Никак не мог избавиться от ощущения иррациональной тревоги. А этому ощущению, еще со времен службы в полиции, я привык доверять. «Это то, что называют шестым чувством. Подсознание подсказывает тебе то, что разум пока еще упускает. Отмахиваться от него — не самая умная тактика», — учил меня в свое время сержант-детектив Филлипс.
Я приметил, что на этот раз нам прислали пилотируемый челнок. Его пилот, сидя на своем сиденье, смотрел прямо на нас, как будто знал, за кем его послали. Но едва он почувствовал мой взгляд, как тут же уставился на приборную доску перед собой, изобразив отсутствие интереса. «Еще один телохранитель, приставленный сенатором?» — сделал я зарубку у себя в памяти.
Мой взгляд невольно описал всю платформу — и, пробежавшись вскользь по нескольким парам хорошо одетых гостей, которые как раз садились на такси или высаживались из оных, замер на двух мужчинах, которые умостились в сторонке с пластиковыми чашечками из-под кофе в руках. Эти двое стояли у остановки маршрутного дирижабля, как будто дожидались его, но не выглядели праздно и между собой не общались.
Один из мужчин был загорелым латиноамериканцем, с длинными, ниже плеч, темными волосами и щетиной, второй — бледный, коротко стриженый азиат. Оба были крупнее и спортивнее, чем большинство прохожих. Оба носили довольно неброскую и жаркую для на редкость теплого сентября одежду: латинос — кожаную жилетку поверх футболки, азиат — кожаную куртку. Эта угрюмая нелюдимая парочка, которую инстинктивно хотелось обогнуть дальней дорогой, смотрелась чужеродно у ворот пятизвездочного отеля, где даже последний водопроводчик или дворник был обучен встречать гостей елейной лизоблюдской улыбкой.