— Ну конечно, — прыснул я насмешливо. — Хочешь доказать свою независимость и непредвзятость?! Тогда, может, расскажешь, как поживают люди, о чьих преступлениях я сообщил — Чхон, Гаррисон, Окифора и другие? Моих показаний достаточно с головой, чтобы начать «самое серьезное расследование»! Или как ты там выразилась в свое интервью, в котором клялась честью своего мундира и называла меня лжецом?!
— Не могу взять в толк — с чего ты решил, что я буду перед тобой оправдываться и отчитываться? — удивилась она с саркастической усмешкой. — И уж тем более для меня загадка, с чего ты решил, что мне нужно кому-то что-то доказывать. Все, что нужно, всем, кому следует, я уже доказала 12 годами безупречной работы.
— А вот тут ты ошибаешься. То, что для тебя «безупречная работа», для других — «жестокие репрессии против политзаключенных». Стоит ветру подуть в другую сторону — и ты тут же сама окажешься на скамье подсудимых.
— Думаешь, я боюсь этого? — она высокомерно фыркнула. — Не надо равнять меня с дешёвыми конъюнктурщиками, которые ловят политические ветра и ищут покровительства тех, кто сегодня в фаворе. Я всегда была выше политики. Никогда ни к кому не подлизывалась и не просила ни о ничьей протекции. Я делала, делаю и буду делать то, что нужно, ради интересов глобальной безопасности, ради блага человечества и Содружества наций.
— Если так, то я уверен, что не пройдет много времени, прежде чем люди, совершившие преступления против человечности, порочащие идеалы Содружества наций, будут сидеть там, где им и место, в ожидании правосудия, — устремив на нее твердый взгляд, изрек я. — А иначе всем станет ясно, что твои пафосные слова яйца выеденного не стоят.
Долгое время продолжалась наша с ней зрительная дуэль. Затем она отвлеклась, чтобы записать что-то в своем блокноте, тем самым показав, что не видит смысла дальше продолжать препирательства. Больше не глядя на меня, она проговорила:
— Думаю, тебе будет отрадно знать, что после поднятой тобой шумихи Протектор лично поручил директору СБС и Главному специальному прокурору разобраться в случившемся. Если это действительно то, чего ты хотел, то можешь быть доволен — к твоим признаниям привлечено внимание на самом высоком уровне. Для расследования фактов, прозвучавших в эфире OWN, создана следственная группа под руководством генерал-майора Мэдисона, и прокурорская группа под руководством заместителя Главного специального прокурора, Ричарда Лоусона. Выше уже просто некуда.
Сделав еще какую-то пометку в блокноте, она добавила:
— Оперативники G-3 доставят тебя в зону 71, специзолятор. Там тебя уже будет ждать специальная группа следователей и экспертов, которые безотлагательно приступят к необходимым действиям: сканированию сознания; допросам, в том числе с применением детекторов лжи; очным ставкам; следственным экспериментам с применением виртуальной реальности; проведению различных экспертиз. Если ты действительно стремишься поспособствовать раскрытию преступлений, то будешь добросовестно сотрудничать. Если же твоей целью является самопиар, то вынуждена тебя разочаровать — мы не позволим превратить следствие в цирк. Ты будешь полностью изолирован от контактов с внешним миром и от доступа к средствам массовой информации.
— По какому такому праву?
— Если твои сведения, озвученные в студии у Гоффмана, подтвердятся, то ты фактически уже признался в совершении целого ряда преступлений. Их тяжести хватило бы для того, чтобы приговорить тебя к высшей мере наказания. Это во-первых. Ты — профессиональный силовик, натренированный, чтобы убивать и калечить людей. Есть множество столь же опасных людей, которые могут захотеть освободить тебя. Это во-вторых. И, не исключено, есть столь же опасные люди, которые могут захотеть убить тебя. Это в-третьих. Если при таких обстоятельствах ты, бывший полицейский, задаешь вопрос, почему будешь подвергнут изоляции, то ты не иначе как прикидываешься слабоумным.
Не переставая строчить что-то в блокноте, Миллер подала едва заметной сигнал — и вентиль двери за ее спиной начал раскручиваться. Едва дверь отворилась, в помещение вошли четверо людей в плотных черных комбинезонах с белой надписью «G-3» на ткани, обтягивающей нагрудные бронежилеты. Их лица прикрывали черные полумаски, в руках они держали небольшие навороченные пистолеты-пулемёты.
— Забирайте, — велела Миллер офицеру с погонами лейтенанта, сделав приглашающий жест рукой в мою сторону.