— За что же? — переспросил Бартон с неприкрытой надменностью и печалью интеллектуала, вынужденного общаться о высоких материях с домохозяйкой.
— Эй, парень, что-то мне не очень нравится твой тон, — нахмурился Чако.
— Ну вот, пожалуйста, начинается! — засуетилась Шаи. — Что это еще тут за склоки?! Сегодня день рождения моего мужа, а не политические дебаты!
Я наклонился над столом и гневно вперился взглядом в Чако, напоминая ему о нашей договоренности. Тот виновато кивнул, мол, «Да понял я, понял!», но его разгоряченное состояние вынуждало сомневаться, не забудется ли он уже минуту спустя и не вернется ли к этой теме. Площадка для политических склок была самая что ни на есть неудачная — не столько из-за того, что среди присутствующих не было консенсуса даже по самым принципиальным вопросам, столько из-за того, что за пределами этого помещения были люди, которые будут рады обвинить меня в продолжении запрещенных собраний клуба (да еще и на политической почве).
— Все в порядке, дорогая. Все в порядке, — пролепетал уже изрядно пьяненький Миро. — Люди… ик… имеют право высказывать свое мнение. Только это… насчет судей… ик… этого не надо, Тим, лады? Я им теперь стал доверять. Если бы не судьи, мы бы тут сейчас не сидели. Ну и Лаура, конечно. Лаура, дорогая, мы уже пили за тебя сегодня?
— О, не стоит! — поспешила заверить она. — Мы ведь не в честь меня сегодня собрались.
— Между прочим, вот человек, который может пролить хоть немного света на происходящее! — вдруг ухватился за нее Тим. — Потому что, в отличие от нас, может владеть хоть капелькой инсайдерской информации. Расскажи нам, Лаура, что за черт там происходит?
— Похоже, у тебя не совсем достоверная информация, Тим, — прохладно ответила Лаура. — Я не имею никакого отношения к политике. Мой отец — политик, не я.
— И он выступил на стороне Райана Элмора (читай — Консорциума). А это значит!.. — не унимался Бартон, готовый уже разразиться очередной заумной речью.
— Тим, — перебил его я. — И вы все, ребята! У меня есть к вам очень настоятельная просьба воздержаться от политического срача, или во всяком случае не втягивать в него тех, кто не желает в нем участвовать. В нашей жизни сейчас и так слишком много политики. Кроме того, мы с вами находимся в здании, которое мы с Миро едва не потеряли, так как нас объявили в том, что мы устроили тут незарегистрированное политическое сборище. Я не призываю вас бояться и молчать. У каждого будет возможность проявить свою гражданскую позицию. Но, пожалуйста, не делайте этого здесь и сейчас, если вы действительно желаете добра человеку, которого вы пришли поздравить.
— Вот именно! — поддержала меня Шаи. — Я уже который раз об этом говорю!
— Эй! Братишка, ты чего за меня расписываешься?! — возмутился Миро. — Я никого не боюсь, ясно?! Мои гости могут говорить, о чем хотят!
С немалым трудом нежелательную тему все-таки удалось погасить. Убедившись, что опасность миновала, а во время установившегося затишья у Лауры завязался сравнительно невинный разговор с Владиславом Кацом на тему каких-то их общих знакомых в юридической среде, я воспользовался случаем, чтобы спуститься в туалет. Хотелось умыться прохладной водой, чтобы привести в порядок мысли, хаотично прыгающие между различных страхов и сомнений, большинством из которых я не имел возможности с кем-либо поделиться.
— Эй, грека! — из задумчивости, с которой я отправился в уборную, меня вывел лишь голос мужчины, который устроился у соседнего писсуара. — Крутую вечеринку вы устроили! А меня пригласить забыли!
При звуках удивительно знакомого голоса я поднял глаза и, не веря своим глазам, увидел Джерома Лайонелла.
— Ты что здесь делаешь?! — прошептал я настороженно, оглядываясь по сторонам, и открыв рукой кран умывальника, чтобы звук воды приглушил разговор.
— Расслабься. Все в порядке, — махнул он рукой. — Так, заглянул на секунду через черный ход. Узнать, как у тебя дела. Никто не знает, что я здесь. И не узнает.
— Это слишком опасно, — прошептал я. — Ты ведь знаешь, за этим зданием приглядывает полиция!
— Полицию ты интересуешь, не я. Не имеют же они ничего против тех трех нелегалов, которые тут работают, и еще парочки тех, что тут регулярно выпивают? Потерпят и еще одного пять минут.
Я вздохнул. Поступок Джерома казался мне очень легкомысленным. Особенно в этот день, когда посторонний наблюдатель вполне мог причислить его к числу участников мероприятия, проходящего на втором этаже. Но сделанного было не воротить. И я догадывался, что пришел он не просто так.
— Как Катька и Седрик? — прежде всего спросил я.