Благодаря эффекту стимулятора, всё по-прежнему происходило словно в замедленной съёмке. Взрывная волна догнала меня в спину уже в тот момент, когда мы с сенатором вываливались сквозь рассыпающийся под весом наших тел витраж. Я ощущал себя тряпичной куклой, подхваченной шквальным ветром. Но, даже оказавшись в воздухе, на высоте третьего этажа замка, не выпустил сенатора, который выпучил глаза и истошно орал мне в лицо.
Реактивный ранец, кашлянув, все-таки включился, но сумел продержать нас в воздухе не больше секунды, прежде чем окончательно издохнул. Прежде чем падение ускорилось, я успел бросить прощальный взгляд на выбитый витраж, за которым пылали книги и стеллажи в разрушенной взрывом библиотеке, в которой закончила свой путь Лейла Аль Кадри. Я сгруппировался, чтобы падать вниз спиной, удерживая над собой тело Робера — и зажмурился, отдавшись неизбежному.
Пролетев не меньше двадцати футов, я врезался спиной в крышу легкового автомобиля, припаркованного под стенами замка. Экзоскелет боевого скафандра, сконструированный евразийскими инженерами, сделал все возможное, чтобы сохранить мои кости в целости — но у него не было шансов в этом преуспеть. Картинка перед глазами затуманилась. Сползая с раздавленной под моим весом крыши автомобиля на сырую землю, я ощущал катастрофические дисфункции своего организма — мышцы уже почти не слушались команд моего мозга.
Робер был все еще жив, и, кажется, даже невредим — приняв удар на себя, я спас его. Однако он был до такой степени парализован страхом, что оставался неподвижен, и молча съежился, прижавшись к искореженной нашим приземлением легковушки. Вокруг стреляли, но я уже не мог понять кто и в кого.
— А-а-а, — простонал я глухо, почувствовав прорывающуюся сквозь защитную пелену, созданную «Геркулесом», страшную боль.
Лежа на сырой земле и с огромным трудом дыша (легкие никак не желали набирать в себя воздух, упираясь, возможно, в сломанные ребра), я практически безучастно наблюдал, как к нам подъезжает знакомый бронетранспортер. Видел, как Стефан Дукович из снайперской винтовки одного за другим сбивает двух дронов, принадлежащих Сопротивлению, прежде чем падает, изрешеченный огнем их пулеметов. Не упирался, когда Джером и Рина начали тащить мое тело в бронетранспортер, куда Рэй Гао уже грубо заталкивал сенатора.
— Ну же, поехали! — закричал Джером на сидящего за рулем Миро, постучав по корпусу. — Рэй, давай за пулемет!
Лёжа на холодном полу бронетранспортера, который резко начал движение, я окосевшим взглядом наблюдал, как Рэй спешно занимает место в орудийной башенке и какое-то время интенсивно поливает невидимых мне противников шквальным огнем — но затем падает вниз, с пробитой пулей шеей. Джером, чертыхаясь, занимает его место. Рина — бросается к Рэю зажимать рану.
— Да что здесь происходит?! — в ужасе спрашивал Робер Фламини, прижавшись к холодной стенке БТР-а. — Кто вы такие?! Куда вы меня везете?!
— Заткнись! — угрожающе крикнула Рина, чертыхаясь при попытках наложить жгут на рану Рэя.
— Гони что есть мочи, Миро! — проорал Джером с пулеметной башенки. — Подальше от этого грёбаного замка!
Какое-то время нас подбрасывало на ухабах. Затем кто-то в ужасе крикнул «ракета!» Произошла резкая встряска — и мы во что-то врезались, либо же что-то врезалось в нас. Мое тело бросило куда-то. Ударило обо что-то. Долгое время перед глазами была тьма. Затем вездесущий боевой скафандр «Бусин Баолей», который, несмотря на пройденные испытания, все еще функционировал, впрыснул мне в вену инъекцию дополнительной дозы «Геркулеса».
Я плохо помню, как Джером вытаскивал меня из БТР-а, который угрюмо уперся носом в полуразрушенную энергетическую подстанцию, так и не успев покинуть территорию замкового комлекса.
— Не вздумай умирать, слышишь, грека?! — сопел он.
Вокруг вдруг стало шумно и светло. Пропеллеры дронов. Прожектора. Какой-то топот и угрожающие крики. Джером оставил меня. Поднял руки вверх. На лбу у него застала точка лазерного прицела.
За нашими спинами раздался усталый голос:
— Не стреляйте! Я — сенатор Робер Фламини! Эти люди — со мной! Не стреляйте!
Какое-то время царила неразбериха.
— Это сенатор Фламини! Опустить оружие! — наконец скомандвал кто-то с черногорским ацентом.
— Нам нужен медик, срочно! У нас тут тяжелораненые! — гневно крикнул Джером.
В этот момент сознание окончательно меня покинуло.
Глава 8
§ 49
Проснулся я от того, что в просвет между штор проникали солнечные лучи — мягкие и теплые, какими они бывают на рассвете в теплую пору года. Было ощущение, что я проспал целую вечность. Но, в то же время, было удивительно легко и приятно. Своего тела я словно не чувствовал.