— Чем труднее путь, тем выше вознаграждение, — не согласился с ними Слай.
Покровители являлись ключевым моментом в становлении инфа. Их было великое множество, и выбирать следовало с умом.
Да, имелась верховная богиня Септония, но она осуществляла лишь общее руководство наиболее глобальными вопросами. Начиная от получаемых каждым сообщений, заканчивая принудительным направлением на поиск.
Все остальные вопросы курировались некими высшими сущностями. Они жили в поле шакти, которое было неоднородно и имело несколько слоев. Подробно в религиозную заумь Слай пока вникать не стал.
Ведуны Империи, а также учёные других мировых держав склонялись к мнению, что люди сами породили мелкие божества. Иначе как объяснить, что после возникновения единой магической среды возродились действующие лица древних эпосов и мифологий. Причем зачастую с четкой привязкой к территории. Так могущественный покровитель Азиатского региона Лэйгун[1] был практически бессилен на территории Славской Империи. Здесь его замещал Перун[2]. И таких примеров наличествовало множество.
Беспокоил же Слая тот факт, что материальное воплощение его личной карты находилось в Архиве Рода. Поговаривали, что князь знает о каждом подданном всю подноготную. Такая тотальная слежка удручала.
— Ничего, придумаю что-нибудь! — не стал печалиться парень и открыл глаза, так как его пришли будить.
— Вставай, лежебока, пора! — ласково погладила по голове мать.
В раздумьях Слай и не заметил, что прошло уже столько времени. Юноша потянулся и зевнул, делая вид, что только проснулся. Внутри все бурлило от предвкушения. Наконец- то пришло время действовать.
*****
— Снова он на меня смотрит! Мало ему прошлый раз досталось. Хорошо, хоть выжил, — Мирослава задернула шторку, а и так мрачное настроение рухнуло в пропасть.
Мало того, что к папеньке нагрянули очередные сваты, так ещё и эта встреча. Не то, чтобы она сильно переживала о том, что один из потенциальных женихов проломил голову любопытному, глазевшему на неё мальчишке. Но небольшое чувство вины присутствовало. К счастью недавно выяснилось, что паренёк не погиб. От страха он спрятался в одном из моргов, где с ним приключилась прелюбопытнейшая история, о которой судачили вот уже неделю.
Простой народ скучал. Настал Сезон Ветров, за стену высовываться было опасно. После давней войны с еретиками климат существенно изменился. Редкие периоды в году были благоприятны. Сейчас и вовсе дули радиоактивные ветра и шли кислотные дожди, что значило отсутствие караванов и новостей. Велград находился на окраине империи и слыл тем еще захолустьем.
— Хорошо хоть пресвятая Септония не оставила нас, — осенила себя крестом и обвела себя кругом Мира.
По ее мнению всеобщее магическое поле и Лоскутный мир спасли человечество. Из-за Врат пришли новые знания и умения, прирученные волшебные звери и целая прорва энергии. Ранее на Земле шакти было мало. Говорят, поначалу даже простейшие техники и заклятия вызывали затруднения. Но постепенно через эдакую «пуповину» родная планета напиталась волшебством, жить стало легче.
— Возможно, повинность и правильная вещь! Ведь без нее лентяи и трусы никогда бы не сунулись за Врата, — девушка повторила знамение, — Эх, взглянуть бы мне на тот мир хоть глазком. Но куда там. Отец ни за что не отпустит.
Мстислав души не чаял в дочери и оберегал ее похлеще иной наседки. Княжне было строго настрого запрещено даже думать о путешествии за Врата. С повинностью государь решил вопрос оригинально. Мирослава стала жрицей Септонии и соваться в иную реальность ей было необязательно.
Святая церковь, так называли структуру, проводящую в мир волю Верховной, являлась сильным игроком на международной арене. Втайне князь мечтал, что дочка добьётся успеха на этом поприще и дела Рода пойдут на лад.
Мира разделяла чаяния родителя. Она была амбициозной девушкой. К сожалению, отец хотел еще и выдать замуж ее удачно. Складывать все яйца в одну корзину претило хитро-мудрой натуре Мстислава.
Служение Септонии не требовало целибата[3]. Вот и сейчас храмовые служки несли паланкин к княжескому терему. Один из влиятельных родов вновь прислал наследника на смотрины.
— Хоть бы он не был так туп и агрессивен, как предыдущий! — тяжко вздохнула Мирослава, позабыв о случайно встреченном парне.
— Иван, пойдём, ты чего замер? — спросила Арина у сына. Тот встал, как вкопанный, глядя на удаляющиеся носилки.
Слая обуревали два совершенно противоположных чувства. Щенячий восторг, доставшийся ему от Ваньки, и холодная ярость — родная эмоция взрослой души вселившегося в тело юнца человека.