- Это горицианы, самые честные, верные, доблестные, сострадательные, и называй любые другие слова, которыми ты привык просто разбрасываться в своем мире.
- И поэтому они не открывают глаз?
- А это действительно самое важное, что ты хочешь узнать сейчас? - ответил главный монах. Наверняка у тебя есть один вопрос, который волнует больше всего?
- Одним вопросом не отделаться, в данном случае.
- А ты попробуй и тогда получишь самый развернутый ответ, который только пришлось тебе услышать.
Я задумался, как можно было одним вопросом спросить, что я здесь делаю, что с моим телом, умер ли я в том, старом мире, что с моим котом, кто они такие, что это за мир, где он находится, почему трава такая мягкая, почему вокруг все так добры…
- Ты слишком сильно сосредоточен на привычных вопросах, - перебил мои мысли монах. Неужели тебе интересно, что ты здесь делаешь или кто мы такие или еще более глупый вопрос - умер ли ты?
- Конечно, это ведь касается меня.
- Это эгоистично.
- Эгоистично переживать, что с тобой и где ты находишься?
- Хорошо, а если я тебе отвечу, что ты мертв, тебе от этого легче станет?
- Тогда где я?
- Ты в раю.
- Рай я себе точно не таким представлял.
- Радуйся, что в раю.
- Так, что я действительно того… закончился или умер, не хочу произносить это слово, я не могу, вот так просто, взять и умереть.
- Ну почему просто, тебя же избили в полиции до полусмерти и оставили умирать в урне, что за углом.
- Не может быть.
- А ты сам посмотри, - и один из монахов, который находился всё это время сзади поднес свою руку к моей голове. В один момент, я оказался в комнате полиции, где меня избивал офицер. Я увидел себя сидящего на корточках, черные волосы, стали бордовыми, последний удар и меня выносят за угол дома и бросают, как кусок дерьма в урну. Появляются чистильщики и убирают мое тело, а вместе с ним и всю мою историю в старом мире. Больше там не стало Марка. Монах убрал свою руку и я оказался вновь в уже привычном новом мире, мое дыхание участилось настолько сильно, что мне пришлось закрыть глаза и упереться руками в землю, голова сильно кружилась.
- Это с непривычки, пройдет. Обычно тут и не такое происходит.
- Значит я мертв. Вот так прожить несколько лет, иметь богатство, возможности, силы, влияния и в один момент, из-за какого-то офицера всё это потерять - отличное окончание.
- Не огорчайся Марк. Смерть это не самое страшное, что могло с тобой произойти. Если бы не твое осознание - ты бы здесь не оказался. Осознание - это бессмертие. Пока ты осознан - тебя не возможно уничтожить, забыть о тебе навсегда. Может, мы вернемся к одному вопросу, который ты задашь?
- Я не понимаю, что вы от меня хотите.
- Перестань думать о том, что ты хочешь, и без внутреннего диалога, откройся, мне, им, нам, всему - и тогда получишь ответы.
- Хорошо, - я закрыл глаза и попытался ни о чем не думать. Собрать воедино вопрос - вот в чем была сложность. Держать в одночасье всё то, что хочешь узнать. Со всех сторон лезли новые вопросы, новые рассуждения, но я не поддавался. Как сейчас помню, что в секунду я узнаю ответы на все вечные и земные вопросы. Обычной речи, которой мы привыкли пользоваться, не хватило бы вечности, чтобы передать чувства, а не информацию. Это что-то высшее, которое всегда рядом, но которое мы не хотим ощутить. Самое мое большое заблуждение было считать только себя особенным. Считать, что только у меня так развита интуиция, считать, что только я знаю, когда люди врут, считать, что только я такой креативный - я понял, мы все такие. Просто кто-то считает так, а кто-то сомневается и если бы мы перестали поддаваться этим сомнениям - уже завтра нас ждал бы новый мир, где нету места устаревшей форме связи - речи. Где нету зависти, где нету лжи, где нету лицемерия, ведь это утратило бы свой смысл, когда все понимают твои тайные задумы. Это новый мир, который наполнен нами.
Я протянул руку навстречу руке монаха. Я впервые понимал без слов. Не нужно было подыскивать верные слова для передачи того чувства, которое преобладало. Я открыл ладонь, в которую монах положил что-то твердое. Этот тотем на ощупь был твердым, как камень. По форме напоминал гитарный медиатор меньшего размера и с отверстием внутри. Кажется в моей руке было что-то настолько серьезное, что ни одна ядерная боеголовка не смогла бы нанести столь сильный ущерб человечеству, как этот, на первый взгляд, незначительный камушек. Я сжал со всей мочи его в кулак и в один момент перенесся в тело уборщика из моего старого мира, который сейчас убирал 5 этаж здания, которое когда-то принадлежало мне. Его машинальные движения руками и метлой я подхватил словно по инерции. Ощущение очень похоже на то, когда ты спрыгиваешь с поезда и еще нужно пробежать несколько шагов, иначе - упадешь. Я перенесся в его сознание. Я в один момент стал им. Рядом проходили люди, которые здоровались со мной. Подошел Рони. Мужчина лет 35 с бородкой-эспаньолкой, которая была так ровно выбрита, что казалось об ее углы можно пораниться. Он был одет в ту же форменную одежду, что и я. Я прекрасно помню эти синие комбинезоны с большим карманом на груди - я же утверждал макет этой одежды для рабочих. Вот только на кармане уже не было трех букв, которыми называлась моя компания - “GBS”.