Рунге по минутам расписал процедуру утопления «Дорсетшира», русский ответил подробным рассказом о подобной же процедуре относительно норвежского эсминца и упомянул кое-какие специфические подробности «Испанского ультиматума». К англичанам у него, похоже, были собственные счеты. Рунге решил, что собеседник участвовал в том походе русской сборной эскадры лично, но догадки оставил при себе. Кто-то приходил, кто-то уходил, Рихтгофен терпеливо ожидал и внимательно слушал на пару с седым, представившимся товарищем Самойловым, «имеющим некоторое отношение к вопросам авиастроения». Ганс Ульрих был счастлив.
Через три часа промелькнувших как три минуты, в беседу вежливо, но властно вмешался Самойлов. Все это, разумеется, невероятно интересно, сказал он, но очевидно, что товарищам еще есть, о чем поговорить, так что за столом, за один день все полезные темы не раскрыть. Не найдется ли у товарища Рунге времени и возможности совершить небольшую поездку на восток, чтобы исчерпывающе обсудить тему пикирования, особенно на море?
Пока Ганс осмысливал сказанное, за него уже отвечал Рихтгофен. Совершенно случайно время у Рунге есть, сказал Барон, и он, как человек, имеющий некоторый (весьма скромный!) вес и значение (здесь все присутствующие не смогли сдержать улыбок) даже постарается, чтобы бюрократические проволочки не заняли слишком много времени.
Еще не успел закончиться короткий зимний день, а Ганс Ульрих имел полный набор проездных документов и разрешений на пересечение границ, официальный статус временного приглашенного инструктора с открытой датой возвращения и специальную книжечку довольствия уровня младшего дипломатического представителя. Ну, и еще три часа на сборы, так как поезд Берлин-Марксштадт-Данциг-Москва отправлялся ровно в полночь.
Вот тут то Рунге и вспомнилась странная ухмылка Барона, отправлявшего его в подлестничную ссылку. Вскользь брошенный Остерманом совет «Учиться, учиться и еще раз учиться, как завещал товарищ Ленин». Вспомнился набор документов, регулярно появлявшихся на столе, сейф, набитый не бланками строгой отчетности, а специальными и строго секретными справочниками (новейшими!). И еще многое другое.
Рунге сидел, глядя сквозь полусобранный чемодан и напряженно соображал, куда его вывезет резкий поворот судьбы… Впрочем, в одном он не сомневался ни капельки — что бы ни принесло ему будущее, это будет гораздо лучше, чем участь полуувечного отставного пикировщика.
Глава 5
Сталин отложил в сторону последний лист, оперся на локти и сложил пальцы домиком. Мягкий свет знаменитой зеленой лампы освещал огромный гробоподобный стол, заставленный стопками рабочих бумаг. В углу стола примостилась батарея из пяти разноцветных телефонов без номерных дисков. Остальной кабинет прятался в ночной тени, тихо постукивали большие напольные часы, стрелки приблизились к двум часам ночи.
Когда-то, давным-давно, на свете жил маленький мальчик по имени Сосо. Он был беден, очень беден. Семья с трудом сводила концы с концами, и зачастую Сосо ложился спать голодным, не ведая, доведется ли съесть что-нибудь завтра. Но у него была мечта. Великая, всепожирающая, неистовая мечта. Он вожделел богатства и силы. Богатства, которое навсегда отгонит голод и нужду. И силу, которая позволит это богатство защитить, не делясь ни с кем.