Удивительно, но, несмотря на положение и ответственность, он так и не нажил ни одного серьезного врага. Самойлова уважали все, уважали и очень внимательно слушали во всем, что касалось кораблей, авиации. И корабельной авиации.
Кудрявцев, выходец из крестьян, переехавших в город, был типичным выдвиженцем тридцатых годов, полностью обязанным карьерой Петру Алексеевичу, относился к нему как к старшему наставнику, считая своим долгом спрашивать совета и одобрения по всем существенным вопросам…
— Что скажешь, Петр Алексеич? — негромко спросил Кудрявцев. В купе было темно и тихо, но они говорили очень тихо, не включая свет.
— Не знаю, не знаю… — с сомнением ответил Самойлов. — По-прежнему не пойму, зачем его тащить с собой? Сдается мне, Барон подкинул нам сомнительный подарочек…
— А я не думаю. Я с ним долго беседовал. Умный чертяка, самородок.
— То-то и оно, что самородок. Самоучка. Что у него за плечами? В сентябре… или августе?.. сбили, в по осени отправили в отставку. Приняли в «Комиссию». Сейчас март. Итого имеем четыре месяца. Чему он мог научиться за четыре месяца? Ну да, талант, математику учит, отчеты читал, тридцать семь пояснительных записок и предложений. Внушительно. Но все равно, не наш уровень. Ему еще пару лет самое меньшее учиться и учиться. «Машина» эта его… Шахматы бы еще с собой притащил. В следующий раз встречусь с Бароном наедине — скажу ему пару лихих слов…
— Петр Алексеич, а ты заметил, что мы с ним общаемся на равных? И по теории, и по практике?
Самойлов в сердцах чертыхнулся.
— А вот это, друг мой, говорит не о том, какой хороший немец нам попался, а о том, в какой, прости господи, жопе наша авианосная теория и практика. Если генерал-майор, командир соединения, на равных общается с отставным майором-самоучкой. И это камень в твой огород! Дожил я, дожил… На старости лет вижу, как мой ученик тащит домой иноземного варяга. Можно подумать, у тех же германцев других спецов нет. Борис Михайлович поймет. Но он… Это ведь мне стоять перед ним и отвечать — почему это нам вдруг загорелось тащить за тридевять земель этого убогого?
— Да не такой уж и убогий, вполне себе серьезный мужик, разве что с палочкой, — не смутился Кудрявцев. — А по теории… Все верно, там она и есть, в жопе. А у кого не в жопе? У немцев? «Подлодки спасут мир», а как же! И что у них в итоге? Два «Спартака», два «Тельмана», полтора «ГДР». И всего две «баржи» по сорок пять еропланов на каждой. Хотя у них хотя бы лицензионные американские «даунтлессы» есть, и то хлеб.
У англичан? Восемь авианосцев — сила, а как же! Только на чем они летают? Знаем, на чем. А все потому, что пожадничали потратиться нормально на авианосный флот, клепали «кошек» и прочую медвежуть. Одно слово, «сапоги»…
— Тяжелые линейные не тронь. Они себя покажут, увидишь, — строго вставил Самойлов.
— Покажут, покажут, — позволил себе самую малость подколоть старшого Кудрявцев. — Но на авианосцах у них страшный хлам, еще страшнее нашего. Может быть, американцы или японцы?
Оба задумались. Что из себя представляет армия страны самураев в СССР знали хорошо, на богатой практике. А вот японский ВМФ пока оставался тайной. Нельзя сказать, чтобы Объединенный Флот пользовался какой-то особой недоброй славой… В реальных столкновениях на море японцы пока не участвовали, но изредка просачивающиеся глухие слухи о методах подготовки мореходов и авиаторов страны восходящего солнца внушали почтение. Что же до американцев, то у них хватало собственных проблем, но вооружение внушало почтение. По авиационной технике, авиагруппам и вообще совокупности авианосной мощи звездно-полосатые мореходы если и не превосходили англичан, то уверенно к тому шли.
— В-общем, поле непаханое, — подытожил Кудрявцев. Матчасть есть, а теории и практики как таковых нет, все изобретается по ходу. Тут и отставной самородок-самоучка пригодится. Даже с шахматами.
— Это опять же твой минус как руководителя. Не первый год стоишь на палубе.
— Петр Алексеич, а как быть? — горячился Кудрявцев. — Я лично мотаюсь к немцам и обратно, опытом меняться, почему? Потому что сухопутчикам — зеленый свет. А нам — нет. Да ты и сам все знаешь. Ставка до сих пор к нам по-прежнему как к ошибке природы относится, все своими руками и мозгами делаем и считаем. Кто там, в Гэ-Ша по-настоящему теорией авианосных операций занимается? Никто! Кто из Морского Штаба? Никто! Потому хватаюсь за таких вот самоучек и самородков, что полноценно нашими вопросами никто стабильно и постоянно не занимается. Я бы хватал и тащил специалистов и профессионалов, но где их взять? Все сами делаем, все сами изобретаем. А когда нам перевести дух и заняться по-серьезному? Сплошные авралы и срывы. То корабли в срок не сдадут, то на двадцати узлах трубы палубу задымляют и все перестраивать, то турбины летят. Сейчас вот с еропланами беда. Немец правильно сказал, сильно топ-мачтовым увлекаемся. А почему? Бомбить нормально не с чего, как здесь передовую теорию развивать? Поликарповы устарели, скоро как англичане с их «Пуделем» будем. «Яков» не дают. Поэтому создаем самую передовую в мире теорию на ходу и в зависимости от того, чем сейчас располагаем… Может, замолвишь за нас словечко, там?.. Чувствую, пока все своим ходом будет решаться, будем на кастрюлях летать до скончания веков.