Поднявшись быстро, словно на пружинке, смугловатый, чернявый южанин глянул на наставника со смесью задора и провокации.
— Разрешите, товарищ полковник!
Голос у него был звонкий, молодой, открытый.
— Давайте, Свиридов, излагайте, — благосклонно кивнул Солодин.
— Товарищ полковник, вот есть мнение… даже не знаю, как сказать…
Свиридов потупился с покаянным видом, но даже топорщившийся на голове «ежик», самую малость длиннее уставного, и тот, казалось, торчал весьма вызывающе.
— А ты не знай и говори.
— Ну, в-общем, есть мнение, что вы сами не очень хорошо обошлись в Испании с вверенным вам полком. Во время второго наступления, осеннего. Вы не использовали в полной мере превосходство в бронетехнике.
Курсант запнулся.
— И в чем же проявилась моя некомпетентность? — не моргнув глазом, ободряюще поинтересовался Солодин.
— Ну, в-общем… — Свиридов несколько забуксовал, понимая, что вопрос уводит его куда то не туда. Но отступать было поздно, и он продолжил, как в омут бросился, на одном дыхании, — Следовало организовать из них кулак, и …
— Садись.
Сказано это было с какой-то тоскливой обреченностью. Солодин снова тяжко вздохнул и повторил:
— Садись, герой-исследователь, ниспровергатель авторитетов..
Курсант сел, в душе определенно радуясь избавлению от необходимости развить мысль. Солодин прошелся туда-обратно вдоль доски, погруженный в размышления.
— Знаю я все, что ты хотел сказать, давно знаю. Следовало организовать из них кулак и проломить оборону противника, не считаясь с потерями. Учитывая, насколько там все шаталось, «время это кровь», так тогда сказал Чуйков. Но вместо немедленного штурма я решил бой преимущественно артогнем с закрытых позиций и подготовленной ночной атакой пехотного батальона. Поэтому, возникает естественный вопрос: а может быть я вообще-то даже скверный командир? И рассказываю вам здесь байки? А, Свиридов?
Тот покраснел как вареный рак. По аудитории прошел смешок.
— Не ржать! — рявкнул Солодин, обрывая смех курсантов.
Дождавшись полной тишины, он продолжил. На этот раз очень негромко, как-то … проникновенно, с искренним участием.
— Ребята, вы поймите одну вещь… Очень важную вещь. Вероятнее всего, вы успеете на настоящую войну, ей конца края нет, будете командовать самоходами и их подразделениями, затем частями. Потом и соединениями, может быть, со временем, станете комдивами, а там, чем черт не шутит, комкорами и далее. И вы должны понимать, накрепко забить себе в мозги, что командир мехчасти — это не тот, кто с гиканьем возглавляет атаку верхом на броне. Механизированное соединение, любое — это не броня и все остальное к ней в придачу. Это сложный организм, призванный решать разнообразные задачи разнообразными инструментами. И бронетехника, артсамоходы ли, танки ли — лишь один из них. Один из инструментов. Грамотный командир не станет использовать дорогой и сложный инструмент, если задачу можно решить проще и дешевле. В частности — нет необходимости жечь дорогие бронеходы, если можно забодать супостата хорошо организованным артогнем и пехотой. Поверьте, повод пожечь технику найдется всегда, поэтому выбирать его нужно очень осторожно. Вот почему грамотный мехкомандир — в первую очередь мастер артиллерии, пехоты, снабжения и еще множества вещей. И только потом — гусеничного железа.
Солодин задумался. Курсанты в гробовом молчании слушали. Лишь стучался в окно отощавший за зиму воробей, пригретый теплым весенним солнышком.
— Было ли мое тогдашнее решение лучшим? Не факт. Я действительно провел образцовую и успешную атаку. Но потерял время и оставил фланг фалангистов без давления, поэтому они перегруппировались, и в свою очередь ирландцы Монтега нажали на десятый интернациональный… С известными результатами. Я считал и считаю, что был прав, а командование сочло, что я саботирую приказ. Вот так то.
— Но, товарищ полковник, — несмело спросил с места другой ученик. — А как же тогда?… Вот вы говорите, что ломать сразу было неправильно, потому что задачу можно было решить подготовившись. И сразу затем говорите, что, может быть, нужно было выполнять приказ и давить и давить. Так как нужно было?..