Поставив невербальную границу между своим сознанием и чужим и освободившись тем самым от бесконечного потока сведений, я выделил то, что было мне нужно — пятно неприязни на ауре. Теперь, находясь в сознании брата, я словно бы рассматривал его под микроскопом, проникая в саму его суть.
«Он до сих пор не простил меня за то, что я натворил в Мидгарде». — Сам не знаю, как я до этого дошёл. Просто внезапно понял и всё.
— А ты говорил, что давно уже забыл все мои прегрешения! — озлобленно сказал я брату, отпуская его сознание и возвращаясь к реальности. — Выходит, ты лгал мне! Лгал все это время!
— Что? — Тор непонимающе заморгал глазами. — О чём это ты, Локи?
— Ты затаил зло на меня! Вынашивал его в себе с тех самых пор, как…
— Нет… нет, что ты! — было заметно, что громовержец всерьёз испугался моего обвинения. — С чего ты вообще это взял?
— В мозгах твоих прочитал! — сознался я в пылу ярости.
— Ты залез в мои мысли? — теперь уже разозлился Тор. — Да как ты посмел?! Кто тебе разрешил?!
— А как ты смел мне лгать всё это время?! Ты не простил мне Мидгард, я видел!
— Я простил. — На сей раз голос Тора прозвучал почти жалобно. — Почти. Я старался это забыть, честно старался, внушал себе, что ты изменился, и всё позади… Но в самой глубине души что-то осталось, словно противный червяк, и я бы рад был его выгнать, но не могу.
— Что ж, удачи в борьбе, — фальшиво-спокойным тоном произнёс я и, не попрощавшись с братом, зашагал к медицинскому центру.
Грязное пятно захватывало всю большую и большую часть моей ауры. Я чувствовал это и не мог ничего поделать. До чего же всё-таки обидно и больно. Не простил. Не сумел простить до конца. Быть может, зря я разозлился на брата: это больше моя вина, чем его. И как мне теперь с ним общаться, зная, что в глубине души в нём осталась неприязнь? Уж лучше бы это навсегда осталось его личной тайной и никогда не всплыло на поверхность. Так было бы легче и мне, и ему. А теперь мы оба будем страдать. Страдать от правды, как бы странно это ни звучало. Ведь Тор, наверное, и сам до конца не сознавал, что не сумел меня простить, а теперь он понял, и будет мучиться угрызениями совести. Равно как и я…
Вот что делает с людьми правда. Есть вещи, которые лучше не знать — нервы будут крепче. Но Пересмешник этого, к сожалению, не понимает, и показывает мне мир таким, какой он есть — без лживой позолоты и дешёвой бижутерии. Выдержит ли моя психика всю правду, или же мне суждено медленно сойти с ума?
Некоторое время я запрещал себе узнавать при помощи артефакта то, что сокрыто от простых людей, вспоминая известную поговорку: «меньше знаешь — крепче спишь», но сдерживаться долго у меня не получилось. Любопытство брало верх. Мне очень хотелось докопаться до истины, пусть и в ущерб своим нервам. И я вновь стал пользоваться Пересмешником, открывая всё новые и новые стороны нашего бытия. Неприятное было занятие, даже слишком — в людях оказалось куда больше зла и корысти, чем было видно невооруженным глазом. Но остановиться было невмоготу.
Прошло несколько дней, и в Долине Жизни не осталось ни одного сотрудника или пациента, чью ауру я бы не прощупал. Хотя нет, один всё-таки остался — Фригга. Я несколько раз пытался «заглянуть ей в душу» (так образно говорят об анализе ауры), но безрезультатно — я неизменно наталкивался на глухую стену магического блока и никак не мог её пробить.
— Ты так сильно хочешь увидеть мою ауру? — чуть улыбнувшись, осведомилась мама после моей очередной неудавшейся попытки. — Так отчего же ты не взял и не попросил меня об этом? Я открылась бы тебе.
Я от неожиданности вздрогнул — мне всегда казалось, что Фригга ничего не замечает.
— В самом деле? — я удивленно приподнял бровь.
— Мне кажется, для тебя это будет в какой-то степени даже полезным. Но для начала ответь, почему тебя так сильно заинтересовала именно моя аура?
— Потому что только её я не смог просмотреть с первого раза. — Я виновато улыбнулся. — Одно только это для меня притягательно.
— Но только ли поэтому?
— Ну… мы с Корой один раз говорили о… — Я замялся, будто бы затрагивал какую-то очень интимную тему, — о твоей ауре, и…
— И что же тебе поведала Кора? — на этот раз мама улыбалась чуть насмешливо, словно догадывалась, что именно могла мне сообщить молодая разведчица. Впрочем, наверное, так оно и было.
— Она сказала, что твоя аура — это чистый свет, без всяческих примесей. Настолько яркий, что на него больно смотреть. И его много… бесконечно много. Ты окружена ореолом белоснежного сияния.
Мама тихо рассмеялась и покачала головой.
— Да, знаю, среди молодых Агентов ходит такая легенда. Хотя, признаю, определенная доля правды в ней всё же имеется. Если я тебе откроюсь, ты действительно увидишь белоснежный ореол, о котором молодежь шёпотом рассказывает друг другу перед сном. Но это не моя аура, Локи. Эту ауру создает Осколок Радуги — артефакт Света. А моя аура дальше, за этим сияющим кольцом. Хочешь взглянуть?
Я заворожено кивнул.
— В таком случае… смотри.
Почему-то на долю секунды мне сделалось страшно. Но потом я набрался смелости и посмотрел.
Мама не обманула — мой взор на несколько секунд ослепило белоснежное сияние, подобных которому я не встречал никогда в жизни. Я понял, что впервые вижу по-настоящему белый цвет, а всё, что попадалось мне на глаза раньше — всего лишь его жалкое подобие.
Но прошло немного времени, и сияние чуть угасло, открыв моему взору вторую ауру. Самую простую, человеческую. Это была аура типичного Агента Света, я много раз видел подобные. Разве что она была несколько ярче обычных, но это объяснялось тем, что сияние внешней ауры проникало в неё и наполняло красками. А так, ничего примечательного… И даже крохотные, зажатые, едва различимые вкрапления бурых пятен виднелись. Надо же, и сюда пробрались…
— Разочарован? — с какой-то странной, неопределенной интонацией спросила у меня мама, когда я закончил разглядывать её ауру.
Я не решился открыто признать, что Фригга права, и потому промолчал, но мама поняла всё без слов.
— Понимаю, — она печально улыбнулась. — Куда спокойнее, если думаешь, что тебя защищают какие-то высшие силы, недоступные твоему пониманию. Но правда, к сожалению, куда более прозаична — я самый обычный человек, точно такой же, как и ты. Нас отличает лишь жизненный опыт, ничего больше. Я говорила тебе об этом, и говорила не один раз, но ты не хотел принимать правду, ведь легче верить в красивую сказку. Однако нельзя жить в иллюзиях вечно.
— А хотелось бы. — Я подавил тяжелый вздох. — Знаешь, с тех пор, как я более или менее научился использовать свой артефакт, я узнал столько всего нового! Узнал, что наш мир хрупкий и ненадежный, и любой энергетический всплеск может поставить его существование под угрозу. Узнал, что каждый, даже самый честный и порядочный человек носит в себе крупицы зла, которые пожирают изнутри его душу. И все эти знания, по правде говоря, угнетают и давят непосильным грузом.
— Не удивительно. Всегда легче жить в неведение. Именно поэтому истинными владельцами артефактов дано стать очень и очень немногим. Люди со средними способностями не выдерживают этого, как ты сказал, давления и ломаются, сходят с ума. Чтобы вынести весь этот груз, нужно быть человеком очень мудрым и сильным.
— Не уверен, что таковым являюсь, — покачал головой я. — Я стал владельцем Пересмешника по какой-то ужасной ошибке.
— У тебя не было выбора. Ты должен был на это пойти.
— А в результате оказалось, что всё это было напрасно. — Мне с трудом удавалось сохранять спокойный тон, настолько меня возмущал этот факт. — Все четыре года жутких тренировок, все мучения и страдания, всё это было впустую, ведь стать галактическим лидером мне так и не довелось. Ты не думай, я очень рад этому, просто обидно, что я столько всего пережил зазря.
— Не зарекайся заранее. — Фригга смотрела на меня так, словно я не осознавал чего-то очень важного. — Да, День Расплаты мы пережили, но кто знает, что поджидает нас впереди. Вполне возможно, что наш план нам еще пригодится. И тогда ты будешь готов.