– Добрый вечер, Екатерина. Я стою у входа в ту самую больницу, куда утром поступила, предположительно, первая зараженная девушка. Как вы можете видеть, здание выглядит удручающе.
На экране показали здание. Недавно отремонтированное, теперь оно выглядело жутко: стекла первого этажа были выбиты, на пластиковых окнах верхних этажей виднелись отпечатки ладоней бурого цвета, а входная дверь висела на одной петле.
– Люди покидали это место в спешке, даже в панике. – продолжал корреспондент – Стоя на тротуаре невозможно понять, что происходило внутри. Уберите детей от экранов, мы заходим внутрь.
На экране показали мужчину, одевающего медицинские перчатки и маску и заходящего в здание. Единственным источником света был свет от прожектора на камере, лампы в здании были или разбиты или выключены. На стенах виднелись брызги крови, по коридору стояли каталки и разбросаны растоптанные медикаменты.
– Как вы можете видеть, все здесь кричит о произошедшей трагедии. Повсеместно мы можем наблюдать следы борьбы. Обитель здоровья превратился в место массовых смертей. Давайте заглянем в палату, где держали первую зараженную. Елена, вы видите нас?
– Да, Дмитрий. Связь без помех.
На втором этаже обстановка была еще хуже: помимо крови и хаоса, в стенах были видны следы от пуль, разбитые пузырьки с лекарством покрывали пол, шкафы за постом медсестры были открыты и опустошены.
– На первом этаже находились в основном процедурные кабинеты, приемный покой и помещения бытового назначения, поэтому разрушений и пострадавших там меньше. На втором этаже полиция была вынуждена открыть огонь по зараженным. Судя по рапортам, инфекция распространяется довольно быстро и, прибыв на место, полицейским не удалось урегулировать все мирным путем. Сейчас мы находимся у той самой палаты, где содержали первую девушку.
На экране высветилась приоткрытая дверь с цифрами 37. Корреспондент зашел внутрь и продолжил вещание.
– Посмотрите, как явственно тут чувствуется безумие пациентки. Кровать перевернута, приборы, которые поддерживали ее жизнедеятельность в состоянии комы, разбиты, дверь с обратной стороны испещрена следами ногтей и запекшейся кровью. Подойдем поближе, что бы посмотреть глазами девушки на происходящее.
–Ты слышал? – голос за кадром.
– Мы в прямом эфире – сквозь зубы процедил корреспондент, но осекся, услышав шипение – Что это? Уважаемые телезрители, похоже, тут остались раненные.
Бросившись к перевернутой кровати, корреспондент наклонился и отпрянул. Крупным планом камера показала изувеченное тело полицейского. Все видимые части тела были залиты кровью, глаза закатывались, а дыхание вырывалось с жутким шипением.
– Звони в скорую! Срочно! – закричал корреспондент, опускаясь на колени и осматривая пострадавшего. На голове обнаружилась зияющая рана, и было не понятно, как полицейский сумел выжить и почему его бросили умирать. – Тише, сейчас я вас осмотрю. Скоро прибудут врачи, все будет хорошо.
На заднем фоне слышался разговор оператора с врачами. Ведущая новостей и зрители у экранов замерли, вглядываясь в ужасающую картинку. Внезапно корреспондент поднимает побелевшее лицо к камере и, еле шевеля губами, произносит:
– Ты слышишь? Стало тихо. Он не дышит.
– Проверь пульс – командует оператор, который успел сообщить данные врачам и молча наблюдал за происходящим.
– Его нет! – голос мужчины прогремел в опустевшем помещении.
В следующую секунду камера зафиксировала резко открывшиеся глаза полицейского и молниеносный прыжок в сторону мужчин. Схватив ближайшего человека, он вонзился ему в горло. Брызнувшая кровь залила объектив камеры. Раздался нечеловеческий крик. Оператор бросился прочь. Картинка погасла.
– Уважаемые телезрители, приносим свои извинения за технические неполадки. Мы вернемся чуть позже. – дрожащим голосом проговорила ведущая.