- Зачем ты сказал им всем про золото? - Глаза конунга светились крупными сапфирами, к лицу возвратилась кровь, борода и усы топорщились, как у тюленя. - Ты клялся богами не говорить никому, кроме конунгов!
- Не было этого, Вишена, - ледяным голосом ответил кудесник. - Все и так ведали, что идут за хорошей добычей. Воеводы знали за какой. Теперь знают всё. Угомонись. Так нужно.
Вишена хотел возразить, но его перебил Стовов, с лязгом ударив грудью в подставленное плечо Крепа:
- Ты чего делишь добычу за князя? Рагдай!
- Всё потом, князь. Всё потом, - отмахнулся Рагдай, поворачиваясь туда, куда уже повернулись все, навстречу топоту приближающихся всадников. - Они летят, как если бы умер Дагобер, или сразу все авары или чума охватили всё воинство Само, или...
- Или что? - Князь упёр руки в бока. - Одурачил вконец всех, чёрная душа. Запутал в словесах своих царьградских.
- Где Стовов? Стовов! - послышались крики двух франков. Воины перед князем расступились, франки, увидев поднятую руку в кольчужной рукавице, пурпурный плащ и золото, осадили поводьями коней, отчего они, роняя хлопья пены, запрокинули головы и, содрогаясь блестящими телами, заходили из стороны в сторону, упираясь копытами в ставшую вдруг скользкой, сухую почву.
- Чего они говорят? - Князь опустил руку.
- Пока ничего, - ответил Рагдай, разглядывая франков: он уже видел у шатра Дагобера утром и заросшего чёрными волосами великана, что порывался сцепиться со Стововом, и другого, бывшего с Миробадом во время вчерашней сшибки у дуба за холмом.
- Великий король Дагобер велит тебе бросить возы и идти через леса на перекрестье дорог с каменным столбом. Миробад уже там, - залаял черноволосый, продолжая укрощать коня. - Ты должен настигнуть и убить предателя вместе с Миробадом. Кеже останется, чтоб показать путь к каменному столбу. - И, уже тронув коня в направлении готовых к сшибке аквитанцев, франк негодующе проревел: - Арбогаст предал короля! Арбогаст бросил австразийцев и малым числом бежит обратно к Ждяру. Король сказал... - Последние слова рассеялись в пыли.
- Что он сказал, что это значит? - топнул ногой Стовов.
- Это значит, что король больше не хочет, чтоб мы шли на Пражу и бесславно сгинули.
Рагдай, вытянув шею, через головы смотрел, как черноволосый достигает аквитанцев, размахивая рукой.
- Он хочет, чтоб мы шли с его Миробадом за воеводой Арбогастом, который сегодня ночью убил Ирбис хана. Хитрок выведал, что золото Суй было у Ирбис хана при себе. В возах. Теперь Ирбис хан убит. Воевода короля только что пришёл из Франконии, нашёл себе славу в сече, не дошёл до Дагобера, чтоб получить должное победителю, бросил своё воинство и двинулся спешно обратно, в сторону Франконии. Вот что это значит.
- Смотрите, смотрите! - закричал Оря. - Они отходят!
Аквитанцы развернулись и понуро начали сдвигаться вправо, открывая дорогу воинству Стовова через лес.
- Значит это, что золото у Арбогаста? - осторожно спросил Вишена, опуская вниз сапфировые глаза.
- Клянусь сокровищами Гулльвейг, да, - ответил за кудесника Ацур.
- Теперь нет нужды пробиваться к Моравским Воротам, - сам себе сказал Стовов, и в его голосе почувствовалось некоторое недоумение. - Он сам открыл путь туда, куда нам нужно, клянусь Перуном.
- Чудо. - Рагдай кивнул, зашатался, Креп обхватил его за пояс.
Утомление проступило на лице кудесника, как выступает вдруг вешняя вода из под истончённого льда.
Глава двадцать третья
КОНЕЦ ПУТИ - НАЧАЛО ПУТИ
Среди истоптанных копытами кочек, клочков приболотной травы, цветов, розовых пятен земляники, под замшелым, сучковатым обломком дерева, в солнечном пятне тускло блестел свёрнутый в кольцо спящий полоз. Он спал утром, когда тысячи копыт мяли вокруг сырую землю, спал, когда медленный ручей вышел из берегов, охлаждая потные тела, вливаясь в глотки, фляги, меха, уши, конские животы. Он спал, когда трещал валежник, когда разгорался первый огонь с шипением, щелчками и густым белым дымом, когда с кусков мяса упали капли янтарного жира, а смех и быстрый говор сменился бранью и ссорами и потом наоборот. Коряга была похожа на голову оленя с ноздрями из большого дупла, глазом древесного гриба, ушами отслоившейся коры и сучьями рогами.
- Скажи им, князь, - издалека проникло слово.
Стовов Багрянородец поднял бровь, полоз вскинул маленькую голову, черные бисерные глаза смотрели сразу повсюду. Проснулся.
- Что сказать? - Князь покачал головой.
Камыши набухли влагой, после того как спала жара. Красноствольные сосны, достающие верхушками до облаков, стояли величественные и недосягаемые. А всесильный и упрямый ручей, мелко петляя, кое где обнажал их исполинские корни.
- Скажи им, князь, - повторил Ломонос.
Стовов стряхнул с шёлковой груди две сухие иголки. Перед ним, в десяти шагах неподвижно стояли стребляне. Плотно. Плечо к плечу, спина к груди, все. Лица морщинистые и налитые, со шрамами от когтей и в ещё нежном юношеском пушку. Волосы цвета половы, сбитой в скирды. Глаза цвета неба, леса и земли. Шкуры, клыки, обереги, берестяные лапотки, дерюга, связки неоперённых стрел, ослабленные, чтобы не теряли силы, тетивы, и везде аварское: застёжки, пояса, ножны, рукоятки, ожерелья, браслеты, кольца и ремни через грудь.
За спинами стреблян трясли головой и мели хвостом низкие, но крепкие и свежие лошади, полученные в Ждяре взамен калеченых аварских, взятых много дней назад после сшибки у Оппы, по ту сторону Моравских Ворот. Миробад приказал франку Элуа, поставленному в Ждяре, на дорогу от Конницы до Пражи заменить всех коней. Именем Дагобера. За лошадьми горбился в дрёме черноглазый, кучерявый проводник, в крохотной тканой шапочке на макушке. Второй проводник иудей был отправлен Миробадом с пятью франками к Витаве искать брод или узину. Как и у Соратки, Сазавы и Лучны. Вброд, вплавь. Без мостков и плотов, спрямляя дугу из борозд от тяжёлых колёс возов Арбогаста. В ногах, перед стреблянами лежал с переломанной грудиной Хилок и гологрудый Кряк. Он подпирал кулаком бороду и держался за колено распухшей, синюшной ноги. Впереди них стоял Оря Стреблянин. Волчья голова шапка, шкура, перевязанная узлом на шее, были очищены от пыли, сора, грязи и искрились, промазанные жиром. Иногда поблёскивали и янтарные глаза шапки. Булава стреблянина тоже была натёрта и покоилась на плече.
Справа, слева от стреблян, уже отстранённо, в большинстве своём без кольчуг, брони, шлемов, без щитов и копий, стояли вперемешку бурундеи, дедичи, полтески, среди них Ладри с ладонью Ацура на плече, хмурый Вишена, варяги из числа ругов: Фарлаф, Икмар, Ейфар и другие. Прочие варяги старались казаться независимыми к происходящему, однако говорить не говорили. Молчала флейта, молчал Эйнар. Только стонал во сне незрячий Хорн.
На другом берегу ручья, среди смешных, маленьких костерков взлаивали, лопотали франконы. Речь их мешалась с журчанием ручья и птичьим щебетом. Отсвечивая золотом и синим шёлком, иногда проходил Миробад, искоса поглядывая на солнечное пятно, быстро переходящее от одного облака к другому, на просеку в бузине, оставленную ушедшими к Иглаве.