Еще один пример - дельта реки Нигер. Сама по себе эта территория является одной из важнейших прибрежных морских экосистем мира, но в то же время здесь находятся огромные залежи нефти, добыча которой на протяжении десятилетий транснациональными корпорациями принесла с 1960-х годов прибыль, оцениваемую в 600 млрд. долл. Несмотря на это, дельта Нигера - один из беднейших районов мира, погрязший в конфликтах и безработице; на долю нескольких доминирующих игроков, таких как Shell, ExxonMobil, Chevron-Texaco, приходится примерно 99% добычи сырой нефти. История этих компаний показывает, что разливы нефти и неэффективное обращение с отходами привели к масштабному ухудшению состояния окружающей среды в дельте. Одна из наиболее вопиющих катастроф, произошедшая в 1980-х годах, привела к разливу более 8,4 млн. галлонов нефтис в Атлантический океан с предприятия компании Texaco, что привело к гибели нескольких человек в результате загрязнения и утрате морского биоразнообразия в этом районе.
Несмотря на это, усилия развивающихся стран по сдерживанию расточительности ТНК не увенчались успехом. Центр ООН по транснациональным корпорациям (UNCTC), который в то время входил в состав ЮНКТАД, разработал ряд рекомендаций для включения в итоговую декларацию саммита, в которых были прописаны экологические нормы для бизнеса. Однако корпоративные лоббистские группы, такие как Международная торговая палата (МТП), чрезвычайно активно препятствовали включению подобных рекомендаций в итоговый документ. Под давлением американцев тогдашний генеральный секретарь ООН Бутрос Бутрос-Гали закрыл сам Центр. Фактически американские дипломаты активно лоббировали достижение консенсуса по документу и его рекомендациям. В итоге все рекомендации, касающиеся кодекса корпоративного поведения, были сняты с повестки дня, а тогдашний генеральный секретарь "Саммита Земли" Морис Стронг предложил новой корпоративной лоббистской группе - Всемирному совету бизнеса за устойчивое развитие (WBCSD) - самостоятельно подготовить рекомендации по промышленности и устойчивому развитию. В итоге сам документ содержал лишь пустую болтовню о том, как бизнес может улучшить устойчивое развитие, без каких-либо реальных обязательств по решению проблем, с которыми столкнулись развивающиеся страны.
В конечном счете, реальный успех Саммита Земли в Рио-де-Жанейро заключался в том, что он привлек внимание общественности - как на Севере, так и на Юге - к реалиям деградации окружающей среды и (в определенной степени) к ее связи с развитием. В Рио-де-Жанейро правительства стран мира начали осознавать, что сценарий "бизнес как обычно" просто недостаточен для решения сложных проблем, связанных с изменением климата, и что экономическая и политическая архитектура должна перестроить свои подходы для решения этой проблемы. В своей заключительной речи Бутрос-Гали положительно отозвался о "духе Рио", проявившемся в ходе саммита: «Человеку уже недостаточно любить своего ближнего, теперь он должен любить весь мир. Помимо завета человека с Богом и его социального договора с ближними, нам теперь необходим этический договор с природой и Землей... У Земли есть душа. Восстановить ее - это и есть суть Рио». Хотя конференция в Рио-де-Жанейро и помогла донести мысль о том, что развивающиеся страны не смогут повторить модель роста промышленно развитых стран, она мало что изменила в основных парадигмах экономического роста, основанного на потреблении. После конференции в Рио-де-Жанейро стало совершенно очевидно, что развитые страны не смогли выполнить свои финансовые требования или добиться существенного сокращения выбросов. В 1997 г., когда ГА ООН провела специальную сессию по рассмотрению прогресса, достигнутого в выполнении программы Рио, выяснилось, что только четыре страны - Дания, Швеция, Норвегия и Нидерланды - достигли целевого показателя в 0,7% от ВНП. В совокупности страны ОЭСР фактически сократили объем официальной помощи развитию (ОПР) до 0,22% от ВНП в 1997 году, по сравнению с 0,33 в 1992 году.
В отношении выбросов ситуация не изменилась. К 1996 г. выбросы парниковых газов в США превысили уровень 1990 г. на 8,3% и продолжали неуклонно расти. Несмотря на то, что европейцы были наиболее решительны среди развитых стран в установлении обязательных целевых показателей и сроков выбросов, их собственные достижения не соответствовали их заявлениям. К 1996 г. стало ясно, что из крупных индустриальных держав мира только три смогут сократить выбросы до уровня 1990 г. в 2000 г., и ни одна из них не добьется успеха благодаря переориентации своей экономической политики. России это удалось благодаря тому, что распад Советского Союза замедлил темпы промышленной деятельности. Германия достигла своих целей благодаря закрытию многих угольных станций, доставшихся ей в наследство от бывшей Восточной Германии. Британия сократила субсидирование своих предприятий, загрязняющих окружающую среду. Но нигде, ни в одной из крупных экономик, не наблюдалось признаков серьезных и целенаправленных усилий по сокращению выбросов углекислого газа по экологическим причинам.