Вступительная речь бывшего президента США Барака Обамы на 21-й Конференции сторон (COP 21) содержала ряд амбициозных заявлений. В начале выступления он заявил: "Соединенные Штаты Америки не только признают свою роль в создании этой проблемы, но и принимают на себя ответственность за то, чтобы что-то с ней сделать". Не совсем понятно, какую ответственность он имел в виду, поскольку США последовательно требовали исключить из Парижского соглашения вопросы дифференциации и справедливости, по сути, переложив расходы на борьбу с изменением климата с богатых стран на бедные. Парижское соглашение в конечном итоге представляет собой смену парадигмы по сравнению с моделью Киотского протокола "сверху вниз", что имеет негативные последствия для ряда принципов устойчивого развития, заложенных в Рио-де-Жанейро. Развитые страны больше не должны нести бремя сокращения выбросов, что означает, что они больше не обязаны выполнять свою "справедливую долю" усилий по снижению выбросов. Несмотря на то, что на публике Соединенные Штаты проявляли конструктивный подход, в частном порядке было очевидно, что США остаются непреклонными в своих позициях против обязательных обязательств по снижению выбросов и финансированию. Некоторые участники переговоров от ЕС, как говорят, заявляли: "Если мы будем настаивать на юридически обязательных [обязательствах], сделка не будет глобальной, потому что мы потеряем США". Действительно, за несколько минут до начала заключительного заседания США потребовали изменить всего одно слово: Развитые страны "должны", а не "обязаны" взять на себя количественное сокращение выбросов в масштабах всей экономики. Поскольку США отказались изменить свою позицию, ЕС и G77 неохотно согласились на это изменение формулировок, которое значительно снизило бы эффект от юридически обязывающих действий.
Страны, в силу различий в уровне благосостояния и доходов, имеют разный потенциал для принятия мер по снижению выбросов, а различия в уровнях продолжающихся выбросов на душу населения и исторических выбросов налагают на них разную моральную ответственность. Проведенная гражданским обществом оценка INDC, представленных в рамках Парижского соглашения, подчеркнула, что "практическая реализация справедливости и справедливых долей должна быть сосредоточена на исторической ответственности и возможностях, которые непосредственно соответствуют основному принципу климатической конвенции ООН «общая, но дифференцированная ответственность" - с учетом соответствующих возможностей». Однако в результате оценки было установлено, что "все основные развитые страны значительно отстают от своих справедливых долей", в то время как "большинство развивающихся стран взяли на себя обязательства по предотвращению изменения климата, которые превышают или в целом соответствуют их справедливой доле". В самом соглашении также не удалось доказать необходимость структурных преобразований в экономическом развитии. Несмотря на то, что в настоящее время необходимо, чтобы 80% запасов ископаемого топлива оставалось под землей, шансы на то, что это произойдет в реальности, значительно снижаются в свете 500-миллиардных субсидий компаниям, производящим ископаемое топливо, которые в геометрической прогрессии превышают любую помощь развивающимся странам или инвестиции в возобновляемые источники энергии.
Парижское соглашение также подтвердило практику торговли квотами на выбросы углерода, которая подвергалась резкой критике за создание порочных стимулов для развитых стран. В Парижском соглашении не учтены многочисленные недостатки рыночных подходов, и вместо этого предполагается расширение этих весьма проблематичных механизмов. В Парижском соглашении также не удалось добиться каких-либо реальных успехов в области финансирования. Как и обещания, данные в Копенгагене, о мобилизации 100 млрд. долл. в год, соглашение не содержит никаких реалистичных оценок сумм, необходимых для смягчения последствий изменения климата и адаптации к ним. При этом определение "мобилизовать" намеренно расширено и включает в себя кредиты, частное финансирование, гранты с условиями, а также перераспределение бюджетов на оказание помощи. Были даже разговоры о том, что деньги, отправляемые на родину мигрантами, работающими в более богатых странах, можно назвать формой климатического финансирования и засчитать их в общую сумму, "мобилизованную" этими богатыми странами. К сожалению, это идет вразрез с тем, что уже давно утверждают участники кампаний и гражданское общество: финансирование - это не вопрос помощи или благотворительности, а исторический долг, который должен развитый мир. Печально, но неудивительно, что все разговоры и предложения о возмещении ущерба, причиненного климатом, были выброшены в окно.