Но можно очень долго застревать на чем-то и проигрывать в течение длительного времени. В конечном счете это ведет к деградации, потому что повторение чего-либо является его укреплением и становится грубоматериальным. Есть тонкие энергии, есть более грубые энергии. В принципе все материально — и мысли, и чувства, хотя мысль более тонкоматериальна, чем некий физический объект. Например, мысль о самолете более тонкоматериальна, чем сам самолет, сделанный из физического вещества. Мы можем повышать вибрационный уровень, то есть делать что-то более тонкоматериальным, а можем делать что-то более грубоматериальным. Рассмотрим отношения между людьми. Отношения — это мысли и чувства, возникающие между людьми. Можно ли с ними поступать так, как я говорю, то есть сделать их более тонкими или более грубыми? Как можно сделать отношения более возвышенными или более приземленными или, согласно другой терминологии, высоковибрационными или низковибрационными? Если я повторяю день ото дня одну и ту же схему взаимодействия с близким мне человеком, то что я делаю? Становятся ли наши отношения более тонкими или более плотными?
— Более плотными.
— Несомненно. Потому что от частого повторения чего-либо происходит процесс уплотнения. Таким образом, возвышенность или утонченность отношений связана со способностью творчески развивать их. На самом деле наши отношения умирают и возрождаются каждое мгновение, но большинство людей не хотят этого замечать. Они стараются удержать иллюзию неизменности того, что на самом деле постоянно меняется. Они сильно уплотняют свои отношения, основанные на имеющихся у них стереотипных образах других людей. Чаще всего подобные образы даже не осознаются ими. От частого повторения отношения людей, основанные на жестком, ложном, не осознаваемом образе становятся подобны цепям, сковывающим людей.
Представьте, что вы помещены в очень плотную жидкость. Чтобы прикоснуться друг к другу, надо приложить огромные усилия. Каждое движение растягивается на очень длительное время. Вот так общается большинство людей. Или, наоборот, вы находитесь в очень разреженной среде. Каждое ваше движение мгновенно. Фактически степень плотности атмосферы, в которой мы находимся, общаясь с другим человеком, мы создаем сами, понимая или не понимая это.
Основные проблемы данной реальности связаны с физическим восприятием и следующей из него разделенностью, вызванной желанием заиметь и удержать другого человека, вещи, власть, знание, просветление. При таком подходе даже самые высоковибрационные идеи уплотняются до очень плотного уровня и фактически перестают быть тем, чем они были ранее. Что значит в моем понимании опошлить? Это значит уплотнить. Что и происходило со всеми благими намерениями, со всеми религиями, созданными теми, Кто Знает. Да, они приносили Это, они выражали Это, но дальше Этим захотели завладеть массы. Массы могли завладеть Этим, только уплотнив. Они уплотняли и тем самым выхолащивали все, что там было заложено, превращая Бога в некий физический символ.
То, что сейчас говорится, представляет собой передачу определенного состояния, видения, но его можно почувствовать, только открыв сердце. Потому что именно в сердце содержится возможность охватить необъятное. Восприятие целостности находится в глубине сердца. Попробуйте прочувствовать то, о чем мы сейчас говорили.
— У меня оформилась какая-то линия, идущая вразрез с тем, что вы говорили. Есть очень сухая и точная формула Гегеля о том, что форма существенна, а сущность сформирована. Для Земли это действительно так. Все, что мы здесь воплощаем, проживаем и реализуем, мы делаем в какой-то форме. Долгое время обращаясь к формам, которые предложены как некие каноны, как-то названы, обозначены, изучая данные формы, мы приходили к тому, что существует множество подмен. Например, рассматривая то, что называется кротостью, в определенных проявлениях понимаешь, что это надменность и насилие. Щедрость — способ откупиться. Любовь — стремление обладать или обеспечить комфорт для себя и к истинной Любви не имеет никакого отношения. Поэтому возник протест к самой форме. Но на самом деле речь, наверное, шла о возвращении.
У нас два пути: мы можем предлагать какие-то свои формы, следуя за той сутью, которую хотели бы воплотить, или вписываться в формы, существующие как канон и используемые людьми. Но основным всегда будет содержание. Путеводной звездой для меня всегда становилось определение того, насколько с точки зрения любви данная форма соответствует чему-либо. Если форма воспринимается с такого ракурса, то выясняется, есть там подмена или нет. На сегодняшний день я начинаю понимать обратную сторону того, что мы называем форма. Те формы, которые мы встретили на Земле, оставлены нам предками и отработаны в течение тысячелетий. Когда я вижу новые воплощенные формы, то понимаю: в этой новизне впасть в искажение еще проще. Например, в какой-то момент я разглядела в отношениях сорокалетней дружбы моего брата со своим другом отношения между мужчиной и женщиной. Он всю жизнь выступал по отношению к этому человеку как мужчина, который дает советы и никогда не бросает. Отвечая на вопрос, допускает ли он мысль, что их отношения могут как-то измениться, брат сказал, что не допускает. Он взял на себя ответственность за своего друга и относится к нему, как это делает мужчина по отношению к женщине. А женщины с ним рядом нет, нет классической формы, оставленной для этой цели на Земле. И он это переносит на мужчину, называя их взаимоотношения дружбой. Такая подмена исключает для его друга невозможность проживать свой мужской путь. Конечно, все происходит по обоюдному согласию, но я вижу здесь большое искажение. Если бы брат поступал подобным образом по отношению к женщине, мне кажется, это было бы естественным.
Мне трудно принять форму в жестком ее виде, но я понимаю, что, видимо, набор данных форм отношений тоже важен. Потому что если я выбираю форму отношений "я — ребенок", то это не та же форма, которую я выбрала бы с любым из нас. Дистанция, ответственность и возможность отпустить друга, человека или ребенка — совершенно разные вещи. Та свобода, которая предоставляется, и та ответственность любви, которая готова сопровождать нас в течение всего жизненного пути, выражают степень моей близости и договоренности о том, насколько близко мы проживаем наши жизни. Поэтому протест против форм, существующих на Земле, я оставила и с большим вниманием присматриваюсь и пытаюсь восстановить ту суть, тот первоначальный замысел каждой формы, которая здесь представлена и оставлена нам. И когда мы говорим, что все это фальшь и ложь, за подобным искажением можно выплеснуть и "ребенка вместе с водой". Хочется быть бережнее и осторожнее к миру и понять, как все это было.
— В чем же противоречие? Я не хочу сейчас снижать вашего эмоционального накала. Я хочу, чтобы вы более четко обозначили противоречие, которое, как вы говорите, почувствовали.
— Когда мы говорили о том, что люди в своих близких отношениях пытаются присваивать тело, что они превращают в ад то, что когда-то задумывалось как брак или любая другая канонизированная форма, вы, очевидно, имели в виду подмену. Подмена есть в любой форме. То же и о церкви. В нее могут приходить люди, наполняя свой приход самым разным содержанием. Первоначально — задумывалось, что прихожане храма — это сообщество людей, которые приходят, чтобы почувствовать единение, общую энергию и общее устремление. Что приносят в храм люди — дело каждого. То же можно сказать и о нашей группе: она собирается не для того, чтобы щелкать семечки и предаваться любованиям и страданиям по поводу проблем своего Эго, а для того, чтобы выйти куда-то наверх. Можно превратить во что угодно и место, и группу — все зависит от того, с чем мы приходим. И мне показалось, что ваш акцент на мысли, что существуют формы, перешел в понимание того, что есть формы фальшивые, а есть настоящие. Все равно форма неразрывно связана с сущностью. И если мы устремлены на определение истинности данной сущности, то форма не так уж и существенна.