Рука Скайуокера инстинктивно дёрнулась к приборной панели в поисках опоры. «Она улетает», — произнёс знакомый голос.
— Она улетает, — повторил он вслух.
— Она? — переспросила Мара.
Люк поднял взгляд.
— Это слова Оби-Вана, не мои.
Звёзды вокруг Зонамы-Секот как будто расступились, затем вновь заняли положенные места. Словно покрывалом, Люка окутала невыносимая тоска; он будто ощутил в Силе бескрайнюю пустоту. Громкий плач Бена вернул его к реальности. Ребёнок ёрзал на руках у Мары, протягивая ладони к иллюминатору, будто пытаясь достать убегающую планету.
— Не плачь, малыш, — попыталась успокоить его Мара. — Когда-нибудь мы вернёмся туда.
Пригладив голову сына, Люк поднял взгляд на жену:
— Ему предначертано быть там.
Один из немногих миров на границе коридора вторжения, без потерь переживших войну, Кашийик, родная планета вуки, сейчас, казалось, цвёл даже более буйно, чем до войны. Многие из его высокорослых мохнатых обитателей внесли свой посильный вклад в победу в качестве солдат, механиков или агентов, и почти все сейчас вернулись домой праздновать триумф: они веселились почти беспрерывно с тех самых пор, как Зонама-Секот унесла чудовищного врага в неизведанное пространство.
«Тысячелетний Сокол» и «Тень Джейд» прибыли на планету всего день назад и расположились бок к боку на посадочной платформе Тисс — колоссальном почерневшем обрубке дерева врошир, неподалёку от деревни Рвукррорро. Соло и Скайуокеры, а также их верные дроиды провели ночь в древесном поселении, а наутро совершили длительный переход к гигантской опавшей ветви, где всего несколько лет назад состоялась панихида по Чубакке. Компанию им составили многие из тех вуки, которые присутствовали на той печальной церемонии, в том числе сестра Чуи, каштаново-шкурая Каллабоу; их отец Аттичиткак; вдова Чубакки Маллатобак; их сын Вару; Ралрра, умевший изъясняться на общегалактическом; а также Горрлин, Джоудррл, Драйанта.
Как и в тот день, ветви в кронах гигантских деревьев были подёрнуты туманом, а прохладный ветер трепыхал листья и лианы-кшии. В память о погибшем герое прославленный вуки-мастеровой высек портрет Чуи в стволе одного из тех деревьев, на которые опиралась упавшая ветвь. Встав перед этим своеобразным надгробием, Хан заговорил — будто напрямую обращался к своему бывшему первому помощнику и ближайшему другу:
— Теперь можешь покоиться с миром, приятель. Всё кончено. То была славная битва, но мы выстояли, одержали победу, и по мне, так это именно ты задал нам ведущий аккорд. Твоё самопожертвование на Сернпидале стало символическим для всей войны: миллионы расставались с жизнями ради спасения семей, друзей, совершенно незнакомых существ, представителей совершенно незнакомых народов, даже дроидов. Спасибо тебе за это, Чуи. И за то, что ты подарил лишнее время Энакину, чтобы он смог исполнить своё предназначение. Я никогда тебя не забуду.
По его щекам заструились слёзы. Хан повернулся к Люку, державшему в руках предмет, который был извлечён взрывотехниками из-под завалов на руинах Цитадели, на Корусканте.
То был меч Энакина, обронённый Тахири в тот момент, когда она помогала переносить Люка на «Сокола». До самой последней секунды, когда они приземлились на платформе Тисс, Хан и Лея не планировали оставлять меч на могиле Чуи.
Взвесив рукоять на ладони, Хан посмотрел на седого Ралрру:
— Ты уверен, что ветвь не станет возражать?
Престарелый вуки покачал головой.
— Она не станет.
Хан взял рукоять в обе руки, как держат посох, и направил эмиттером вниз. Активировав клинок, он вознёс его над головой и в следующую секунду почти вертикально опустил вниз, на сплюснутую поверхность упавшей ветви. Кончик энергетического лезвия пробил твёрдую породу и начал прогрызать себе путь внутрь; дерево источало пряный аромат. Когда дыра стала столь глубокой, что и сама рукоять проникла вглубь на четыре-пять сантиметров, Хан погасил клинок, и меч накрепко засел в дереве.
Вперёд выступил Люк:
— Когда настанет необходимость, его сможет извлечь тот, кто будет столь же благороден, как ты, Чубакка.
Каждый из присутствующих поочерёдно подошёл к мемориалу, чтобы засыпать рукоять листьями и лианами. Затем все вернулись в Рвукррорро и провели остаток дня, наслаждаясь пиром, который закатили вуки. К заходу солнца налетел ветер; с угасанием света звуки, казалось, тоже замирали. Хан заметил, что Люк как будто ушёл в себя.
— Ты в порядке? — спросил кореллианин.
Люк улыбнулся:
— Просто задумался. Кажется, только вчера мы размышляли о том, где вам с Леей провести отпуск, а Маре — заняться лечением болезни, принесённой Ном Анором.
Хан кивнул:
— А за день до этого мы с тобой встретились в кантине на Татуине.
Люк поднял взгляд:
— Ты потерял лучшего друга и сына, а число джедаев сократилось почти вдвое. Но галактика стала единой, как никогда. Годы, прошедшие со времён окончания Гражданской войны, кажутся сейчас неизбежным переходным периодом к настоящему — настоящему, в котором больше нет места неизвестности.
— Знаешь, будь у меня возможность, я бы многое изменил, — сказал Хан, — но я не жалуюсь. Мы можем начать всё с нуля — при условии, что я сумею не дать твоей сестре втянуть себя обратно в политику.
— И при условии, что я не дам тебе погрязнуть в приключениях, — вмешалась Лея.
Хан ткнул себя в грудь — жест, преисполненный невинности:
— Эй, у меня нет времени на приключения. Мне тут корабль ремонтировать нужно — практически начиная с самого каркаса.
— И сколько ещё ремонтов он выдержит? — полюбопытствовал Люк.
Хан заговорщически ухмыльнулся:
— Больше, чем ты думаешь.
— И куда вы намерены отправиться проводить ремонт? — спросила Мара.
— Мы подумывали о Деноне… — заикнулась Лея.
— …но он не для нас, — закончил Хан.
— Стало быть, Кореллия? — спросил Люк.
Хан покачал головой:
— Кореллия уже не та.
— Хан хочет лететь в Корпоративный сектор, — сказала Лея.
— Мы уже и так чересчур припозднились с празднованием двадцатой годовщины нашей свадьбы, а я знаю там такие места…
Не договорив, он встряхнул головой и заулыбался. Люк и Мара обменялись понимающими взглядами.
— А как насчёт того, чтобы Мара, Бен и я составили вам компанию? — предложил Люк. — Мы должны быть на Оссусе, встретиться с Кэмом и остальными, но думаю, пару недель они без нас потерпят.
— Оссус, — протянул Хан. — Что же, это прямо по соседству с Корпоративным сектором. Нет, второго не дано. Вы обязательно полетите с нами.
— А мы обещаем не слишком путаться под ногами, — раздался чей-то голос на шириивуке, языке народа вуки.
Повернув голову, Хан увидел приближающихся к ним Вару и Лоубакку.
— Теперь, когда война окончена, — продолжил сын Чуи, — мы с Лои готовы принять на себя долг жизни моего отца.
Челюсть Хана отвисла, глаза широко распахнулись:
— Но мы же летим отдыхать! Мы даже Кахмаима и Миуолх убедили взять отпуск!
Повисшую внезапно тишину нарушил взрыв хохота: сперва прыснула со смеху Лея, затем к ней присоединились Люк, Мара, Джейна, Джейсон, Бен и вуки. Стиснув зубы, Хан обвёл собравшихся хмурым взглядом. И вдруг засмеялся вместе со всеми, тепло, заливисто; смеялся до тех пор, пока не заболели виски и слёзы не заструились из глаз.
И этот горько-сладкий смех вознёсся ввысь, к фонарям, к завываниям ветра, просочился сквозь плотную листву, сквозь кроны высочайших деревьев и невесомо заскользил по сумеречному небу, ещё выше, прямо к бессчётным звёздам, бросая вызов безмолвию вакуума и рассеиваясь, устремляясь вдаль через пространство и время — словно имея предназначение быть услышанным в далёких-далёких галактиках…