Если не считать разгромленного космопорта, Кэлуула выглядела по-прежнему — мир, где стены большинства зданий сделаны из камней, обработанных теми же камнями, и где люди и другие жители имеют гораздо больше общего с йуужань-вонгами, чем, вероятно, представляют. Хан не сразу смог свыкнуться с тем простым фактом, что на Кэлууле и сотнях подобных ей примитивных планет жизнь просто идет своим чередом. Даже лишённые технологических удобств, даже вынужденные жить в тени новых храмов, жители этих планет по-прежнему влюблялись, заключали браки, рожали детей, ссорились с соседями… Они привыкали к новой пище, учились пользоваться живыми инструментами йуужань-вонгов, приносили присягу новым властителям — хотя тайно продолжали поклоняться прежним богам.
— Вот наши проводники, — указал Пейдж.
Проводниками оказались родианец и рин, оба были одеты в грубо сотканные брюки и рубашки, поношенную обувь, матерчатые пояса и вязаные шапочки. И оба определённо чувствовали себя вполне уютно, сидя верхом на ездовых животных — при этом нескольких они ещё и вели на поводках. Длиннорылые четвероногие звери размером с небольшого рососпинника были мохнатыми, как банты, но, в отличие от бант, не имели ни рогов, ни клыков.
— Меня зовут Сассо, — сообщил родианец, когда они подъехали ближе.
— Ферфер, — представился рин, и добавил: — Сборщик 164, с Балморры.
Хан подошёл, чтобы пожать рину руку.
— Как твой босс?
— В бегах.
Хан вспомнил Дрому — рина, с которым он подружился вскоре после гибели Чубакки, и который, по слухам, возглавлял сборщиков.
— Понятно.
Когда все перезнакомились, Хан вдруг понял, что Сассо и Ферфер сильно напоминают ему многих из тех парней, с которыми ему приходилось иметь дело в молодости, когда он работал в Корпоративном Секторе — на Дюрооне, Дельтуине и других планетах. Людей и инородцев, закалённых в суровых условиях жизни, но всегда верных своему слову.
В последнее время, когда его мысли не возвращались к войне, к смерти Энакина и Чубакки, он обнаружил, что часто предаётся воспоминаниям о молодых годах, размышляет о том, что будет, если вновь решится посетить планеты своей юности — без мохнатого компаньона, зато с Леей и детьми. В душе он по-прежнему оставался бродягой и прохвостом, исколесившим половину Внешних территорий, и, несмотря на все торжественные банкеты на Корусканте, дипломатические приёмы и королевские свадьбы, на которых ему довелось побывать за эти двадцать с лишним лет, он ощущал себя по-настоящему вольготно именно в компании таких существ, как Сассо и Ферфер, а не среди богатых и влиятельных сенаторов и дворян. Обветренные лица и мозолистые от тяжёлой работы руки; необъятные просторы вместо тесной дворцовой коморки; пища, сорванная с деревьев, вместо полуфабрикатов с завода…
Быть может, однажды они с Леей и получат шанс зажить такой жизнью, решил он для себя.
Сассо указал Хану на ездового зверя, одного из тех, которых проводники привели с собой; местные называли их тимбу. Хан сунул ногу в стремя и взобрался в седло. Тимбу хрюкнул и, повернув массивную вислоухую голову, окинул Хана взглядом своих прозрачно-чёрных глаз.
— Что бы ни случилось, не дёргай поводья слишком сильно, — сказал он Лее, когда та ловко забралась на тимбу поменьше.
— А что может случиться?
— Представь себе самый густой плевок тонтона и увеличь его раз в десять.
— Ужас…
— Ты прежде уже ездил на тимбу, — догадался Сассо.
Хан кивнул:
— Да, на Бонадане.
Лицо родианца искривилось:
— То ещё местечко.
Команда Мелокью тронулась в путь. Улицы столицы Кэлуулы, по большей части не имевшие дорожного покрытия, патрулировали отряды йуужань-вонгов, по четыре воина в каждом; однако «учёных» везде пропускали без лишних вопросов. На обширном пустыре двое жрецов надзирали за тем, как смешанные группы местных жителей и йуужань-вонгских рабочих возводили святилище Йун-Йуужаня. Все электрические фонари на улицах были разбиты, нигде не было видно ни дроидов, ни спидеров.
— Добро пожаловать в новую галактику, — прошептал Кип.
— На них нет коралловых имплантов, — заметила Лея.
Сассо кивнул:
— Это было одним из условий капитуляции.
— И как местные жители отнеслись к капитуляции? — осторожно спросил Пейдж.
— Я об этом так скажу, — протянул родианец. — Губернатор больше не показывается на публике, спешно укрепляя стены своей крепости.
Хан отметил, что Пейдж чувствует себя как дома. Он управлял своим тимбу с видимой лёгкостью; знал, куда направить зверя ещё до того, как проводники указывали путь. Он как будто уже успел выучить расположение улиц и топографию планеты. Хан предположил, что, если потребуется, Пейдж будет разговаривать с местными жителями на их языке, есть местную пищу и пить местную воду без вреда для здоровья, производить впечатление на местных женщин — то есть вести себя так, словно он здесь родился и вырос.
Врау, напротив, чувствовал себя явно не в своей тарелке. Во взгляде косматого ботана читалось нечто похожее на смущение или лёгкое презрение к окружающим, хотя по его шерсти не было заметно, что он волнуется. Но Хан и прежде встречал подобный стиль поведения у существ, которые занимались выманиванием секретов и доведением этих секретов до нужных ушей.
— Далеко до йаммоска? — спросил Кип.
— Его разместили практически в центре города, — сообщил Сассо. — Вероятно, чтобы у Альянса не возникало желания проводить орбитальную бомбардировку. Нам безопаснее всего будет подойти к нему с юга; придётся пересечь две гряды холмов.
— Оружие спрятано в тайниках вдоль маршрута? — уточнил Пейдж.
— Да здесь повсюду закопано оружие, — сказал Сассо. — Как только мы поняли, что вонги всерьёз интересуются Кэлуулой, мы начали прятать всё, что имело смысл спрятать: оружие, еду, дроидов и прочее. Теперь в холмах где ни копни — наткнёшься на тайник. К тому моменту, когда вонги захватили орбитальную станцию и начали высаживаться на планету, мы уже все жили счастливой жизнью крестьян.
— Йуужань-вонги, разумеется, знали о вашей активности, — предположила Мелокью.
— Да. Но, тем не менее, они не слишком рвались её расследовать. Местоположение нескольких тайников с оружием раскрылось, и двадцать местных жителей были принесены в жертву. Но за исключением этого инцидента всё прошло относительно спокойно. — Сассо указал новое направление. — Нам туда.
— Скоро мы увидим звездокрылок? — спросила Мелокью.
— Как только заберёмся в холмы.
Сассо остановил караван из восьми тимбу у подножия холма; дорога на вершину терялась в лесистой лощине. Над головами бесшумно промелькнуло крылатое создание, исчезнув среди деревьев прежде, чем Хан успел разглядеть его.
— Био-прислужник йуужань-вонгов, — встревожено произнёс Ферфер. — За нами наблюдают.
Глава 21
Повторяя изгиб планетарной орбиты, йуужань-вонгские военные корабли стекались к солнечной стороне Йуужань'тара, словно песчинки хрустального песка. Кораллоносцы, аналоги крейсеров и барж, объединённые во флотилии и боевые соединения, были украшены эмблемами доменов и окроплены кровью пленных, принесённых в жертву богу войны. Некоторые имели собственные боевые знамена, заслуженные потом и кровью много поколений назад. Других облепляли сотни прыгунов. За прозрачными иллюминаторами наблюдательных постов и мостиков стояли капитаны и субалтерны — преклонив колени, склонив головы и упираясь кулаками в йорик-коралловую палубу.
Здесь были «Царство смерти», «Жертвенный клинок», «Река крови», «Тщеславие убийцы», «Поцелуй змеи» и, конечно же, «Зверь Йаммки» — флагманский корабль мастера войны Нас Чоки.
На изменённой орбите Йуужань'тара, рядом с массивными довинами-тягунами, служившими первой линией обороны планеты, и Радужным Мостом — символом единения Йун-Йуужаня с его народом — парила сплюснутая яхта, на борту которой находился сам Шимрра, а также представители невоенной элиты. Обагрённый кровью тронный зал на борту яхты был увешан гирляндами колючих лиан и украшен сотнями изысканных вееров, священных символов Йун-Йаммки. В честь проводов флота на решающую битву все присутствующие в тронном зале были закованы в доспехи из глистасети — все, включая префектов и провидиц Шимрры, Келу Кваад и её ведущих мастеров-формовщиков, верховного жреца Джакана и даже нелепого Оними.