Другой йуужань-вонг вошел в помещение; он был так же татуирован и изуродован, как и Ном Анор, но носил темно-серую… это можно было назвать мантией. Она вроде была пришита к его телу, от плеч до головы. Эти парни по-настоящему любили боль. Фетт мог стиснуть зубы и стерпеть мучения, но был предел выносливости… и тут он видел болезненную страсть к боли. Как будто она была в основе культуры йуужань-вонгов.
Он видел уже достаточно. Или, во всяком случае, он так думал.
Новоприбывший наклонился над скорчившимся пленником и резко сорвал "ожерелье" с его шеи. Похоже, что пленник умер; Фетт отлично умел отличать мертвых от живых.
Бевиин стоял, вытянув руки по швам, вроде бы безразличный… но по комлинку шлема раздавались проклятия.
– Я хочу прирезать каждого краба в Галактике, – пробормотал он. Бевиин обычно легко сходился с людьми, и ненависть в его голосе удивила Фетта. – Договоришься ли ты с ними или нет, Манд'алор.
Еще два причудливых создания с менее впечатляющими шрамам и татуировками (по сравнению с Ном Анором) ввели другого пленника – стройного тви'лекка средних лет. Тот в ужасе пытался вырваться, вскрикивая. Фетт никогда не был щепетильным, но по его кодексу чести следовало убивать быстро; боль должна быть разве что побочным эффектом, а не хобби.
Все произошло быстро – двое согнули тви'лекка, и тварь в мантии просто вогнала в грудину пленника тот самый йорик-кул, который только что сорвали с мертвеца; узлы даже пронзили кожу шеи, вызвав бульканье и хрип. Болевой шок мог его убить, но, видимо, "крабы" (а Бевиин умеет давать клички) умели сохранять пленным жизнь.
Фетт решил не смотреть на Бевиина, когда будет говорить. Он слышал, как Горан скрежещет зубами и сглатывает. Если Бевиин поддастся искушению, и уладит дело с помощью бластера, то за одну жертву заплатят очень многие на Мандалоре.
– Спокойно, Горан, – прошептал он в комлинк ВиДа. "Фьерфек, я его никогда по имени не называл". – Это можно сделать потом.
Фетт не мог представить себе наслаждения болью. Теперь он понимал, почему презирает йуужань-вонгов – не из-за мнимого аскетизма и жестокости, но из-за их извращенных пристрастий. С его точки зрения это была такая же слабость, как и пьянство, как и пристрастие к глиттерстиму. Он презирал и Ном Анора – за этот жалкий театр, призванный показать, что будет с Мандалором, если он не подчинится.
"Твои угрозы только разозлят меня еще больше".
Ном Анор обдумывал названную цену с нарочитой неторопливостью.
– Мы не тронем сектор Мандалора, – сказал он.
"Лжец. Расползетесь по Галактике, а когда переделаете ее – отправитесь к нам. Ты жил среди нас восемнадцать лет, так что еще одна ложь для тебя…"
Фетт подавил отвращение.
– Если положить это в основу – то мы сработаемся.
"И я тоже лжец – потому что точно не сработаемся".
Нет, Фетт держал слово. Было важно тщательно сформулировать обещания, чтобы потом расстроить планы этих чудовищ и сохранить лицо. "Мое слово сдерживает меня… но ты солгал мне".
Бевиин наклонился и поднял кусочек коралла, который отпал от мертвого пленника; он проделал это естественно, будто подбирал дерево для костра.
– Ваше следующее задание – обезопасить для нас посадочную зону на Биргисе, – сказал Ном Анор. Он передал Фетту инфочип; это должно было быть ему неприятно – мерзкая технология… – Вот только что полученные данные разведки в подходящем формате. Мы можем просто уничтожить поверхность с орбиты, потому что планету все равно переформируют и переделают, но нам нужны живые жители – чтобы они работали на нас.
– Когда? – спросил Фетт.
– Через пять дней.
– Ну тогда нам лучше отправляться.
Было сложно не споткнуться в этом коридоре-кишке. Бевиин шел сразу за ним, положив руку на пояс, словно защищая что-то. Они разошлись в ангаре и направились к своим кораблям; молчаливые воины йуужань-вонгов наблюдали за ними. Целый лес гротескно искаженных шипастых деревьев со змеями на ветвях; черное будущее Галактики. Те, кого он стал презирать.
Бевиин разогрел двигатели "Гладиатора". Воины отступили назад; один, скрестив руки на груди, стоял и ждал. Фетт коснулся консоли "Раба I", и "Файрспрей" пробудился, издав протяжный вой, быстро остановившийся на одной ноте.
"Гладиатор" поднялся на несколько метров от палубы и подался назад. Бевиин ожидал маневра.
– Сперва ты, – сказал Фетт. – Надо кое-что спланировать.
– Ты не можешь верить в их искренность, – Бевиин был верен своему Мандалору, пусть тот и был необычным мандо'адом, но это означало и право сказать лидеру правду, если он принимал откровенно самоубийственное решение. – Не после того, что мы увидели.
Фетт поднял "Раб I" на ручном управлении и провел его через главный люк.
– Нет. Но и я не искренен, и давай примем, что он это знает.
– Если б он хоть что-то знал о мандо, то понял бы, что мы – полная противоположность крабаам, – Бевиин вылетел из ангара; двигатели вспыхнули фиолетовым, как только он прибавил скорость. "Гладиатор" был похож на плоский овал, пока он не закладывал крутой вираж; тогда он напоминал меч, ударяющий по щиту. – Рабы, касты, безумные боги… этот шабуир требует или стать йуужань-вонгом, или умереть. Мне моя броня нравится именно такой. Холодным металлом.
Голос Бевиина звучал так, будто он боролся с разочарованием, а не с омерзением.
– Кредиты – не самое важное. Ничто не стоит того, чтобы купить вонгам Галактику.
– Знаю. Так давай испортим их грандиозные планы.
Никакой мандалорианин не взял бы денег от йуужань-вонгов, если бы знал, на кого работает. Но Фетт работал с ними и теперь следовало выбирать: или атаковать их, как и поступят все остальные в Галактике, или же использовать сомнительный шанс и узнать о них побольше, а затем нанести наибольший ущерб?
– Что ты думаешь? Пора мобилизовать всю армию Мандалора.
– И у нас будут большие потери – если мы начнем действовать до того, как точно узнаем, с чем имеем дело. Такой технологии мы никогда ранее не видели.
– Так сидеть и ждать? Да ты…
– Они нас надули. А теперь мы их надуем. Мы будем играть по правилам и притворимся, что мы на их стороне – а сами соберем информацию, пока не наберем достаточно сил, чтобы врезать им по-настоящему. Притворимся, что работаем ради денег.
Фетт не знал, сколько времени у них осталось. Йуужань-вонги придут на Мандалор, чтобы сделать его миром живых машин и рабов, носящих паразитов. Вопрос только – когда?
Фетт снял левую перчатку и коснулся кончиками пальцев гладкой поверхности консоли "Раба I"; это была одна из тех частей, что остались от времени его отца. Мало-помалу корабль изменился до неузначваемости, но если бы Джанго Фетт вернулся сейчас, то он бы застегнул ремни безопасности, проверил, нет ли на консоли пятен и пыли – как он всегда это делал… и почувствовал бы себя дома. Он не назвал бы домом Галактику, порабощенную одной жестокой культурой; Галактику, в которой был истреблен любой след Джастера Мерееля.
Фетт посмотрел на пальцы – не пылинки. "Раб I" был безупречен. Он не выглядел таким, каким являлся… и точно так же приближалась маленькая война обманов. Он надеялся, что Ном Анор оценит иронию.
Бевиин все еще переваривал сказанное.
– Мы все еще не сможем одолеть крабов в одиночку. Как насчет Новой Республики? Им понадобятся все данные, что мы соберем.
– Мы не можем им доверять. Мы упустили Ном Анора. Замаскированные шпионы могут быть повсюду.
– Нам нужно им довериться.
– Мы можем передать им информацию, которую имеем сейчас. Попробовать воду. Найти путь.
– А если Новая Республика разрушит прикрытие, и вонги выместят злобу на Мандалоре…
– … то мы будем биться до последнего или же пойдем и отыщем ту Галактику, откуда они пришли.
– Слишком далеко.
– А смерть – это слишком уж законченно. Так что лучше победить.
– Твой отец гордился бы тобой, Боб'ика, – Бевиин был младше Фетта, но называл его уменьшительной формой. Иногда это раздражало наемника… иногда – нет. Сейчас звучало нормально. – Для человека, который утверждает, что ни о ком не заботится, ты всегда находишь возможность помочь мандо'аде, когда нужно.