Первое время она кидалась на дверь и закатывала истерики, но потом поняла, что все это бесполезно. На охранников ее поведение не производило никакого впечатления.
От скудного питания и нервного истощения силы девушки таяли с каждым днем. Аппетит пропал, есть не хотелось совершенно. Мария через силу заставляла себя съедать принесенный хлеб. Зато часто и жадно пила сырую воду, благо оцинкованное ведро, стоявшее в углу, было всегда полным. Временами она впадала в забытье. Казалось, этому кошмару не будет конца.
Мария не знала, что за люди похитили ее и с какой зелью они это сделали. Впрочем, догадывалась, что здесь каким-то образом замешан Владислав, и верила ж то, что он ищет ее и вскоре освободит. Эта мысль давала ей силы жить.
…Вошедшие в камеру люди на сей раз были без масок. Мария настолько ослабела, что даже не обратила на это внимания. Человека в очках она узнала сразу же. Это он руководил ее похищением. Рядом с ним стоял высокий, спортивного вида мужчина лет тридцати пяти. Некоторое время они молчали, разглядывая ее.
Мария заговорила первой:
— Когда меня освободят?
Сказав это, она сама поразилась тому, каким чужим показался ей собственный голос: слабый, едва слышный и жалобный. Неужели она и выглядит так же?
Профессор не спеша прошелся по камере, остановился возле одной из стен, постучал по ней и, проигнорировав вопрос пленницы, обратился к Райскому:
— Здесь везде глухая стена?
— Да. Возможность пролома исключена абсолютно.
— Это хорошо. Но я смотрю, у нее остается пища. Зачем давать так много?
— Это всего лишь хлеб. — Толик развел руками и удивленно вздернул брови. — Ничего лишнего она не получает.
— Все равно. Заложника следует содержать постоянно голодным. Пусть ослабеет, чтобы не оставалось сил не только для осуществления побега, но даже для обдумывания его… И вода. Здесь целых полведра. Да тут у вас настоящий курорт!
Мария не понимала, что происходит. Почему эти двое ведут себя так, будто не замечают ее?
— Вы что, не слышите меня? — Голос девушки задрожал. — Кто вы такие и что вам от меня нужно?
Профессор лишь мельком взглянул на нее. Внимание его привлекло вмонтированное в стену железное кольцо.
— Это для цепи? Почему не используете?
— Да куда она денется? — Райский махнул рукой.
— Рекомендую вам немедленно посадить ее на цепь. Цепь — дополнительная мера безопасности, к тому же это сломит ее морально.
— Сволочи! — надрывно закричала Мария. — Какая цепь?! Скоро вас самих на цепь посадят! Владик перебьет вас всех, как бешеных волков! Слышите? Он за меня отомстит!
Профессор вышел из камеры, поморщившись от пронзительных криков. Райский последовал за ним. Когда железная дверь захлопнулась, Мария, продолжая рыдать, запустила в нее миской с остатками заплесневевшего черного хлеба и в отчаянии рухнула на жесткий топчан.
— Как долго хозяин планирует держать здесь заложницу? — спросил Толик, выходя из каземата.
— Не знаю. На этот счет я никаких инструкций не получал. Сколько будет нужно, столько и продержит. Немедленно приступите к исполнению моих указаний. Эта девчонка все еще думает, что она в санатории. Резко ограничить воду и питание. И посадить на цепь. У вас есть что-нибудь подходящее?
— Найдется. Через час все будет готово.
— Вот и отлично. Сейчас я хочу принять душ и полчаса отдохнуть с дороги. Потом намерен тщательно осмотреть дом и подступы к нему. В любой момент следует ожидать штурма. Вы знаете, с кем мы имеем дело?
Толик все больше понимал, что лишь зря теряет время. Этого дотошного старика надо убрать как можно скорее. Показав Профессору его комнату, Райский спустился и вызвал Ивана.
За последний месяц парень здорово изменился. Он очень похудел, осунулся, глаза его глубоко ввалились. Наркотики делали свое дело…
— Ты видел нашего гостя? — без предисловий начал Толик, едва парень переступил порог кабинета.
Иван наклонил голову. Действие последней дозы заканчивалось, и с каждой минутой им все больше овладевало раздражение, вот-вот грозившее перейти в неистовую ярость и отчаяние. В такие минуты он хотел лишь одного — избивать, а еще лучше — убивать. Потому последовавший вслед за этим приказ хозяина пришелся как нельзя более кстати.
— Так вот, его необходимо убрать. Это враг. Предатель. Ты же, Ваня, знаешь о моих планах. За эту девчонку мы получим миллионы долларов и сможем развернуть настоящую войну. А этот старик хочет нам помешать… Я тебе все объясню потом, а сейчас ты должен его убить.