Эндерн резко обернулся, поднырнул под размашистый удар второго и сам почти без замаха вогнал ему лезвие меча в печень, провернул и резко выдернул.
Первый стоял на коленях и целился дрожащей рукой из уродливо и опасно выглядящего, дымящего затравочным порохом самопала. Эндерн закрылся полуживым телом. Грянул выстрел. Второй из бандитов только хрипнул, когда пуля попала ему в спину. Оборотень оттолкнул тяжелеющую тушу и за два шага оказался возле стрелка, выбил у него самопал, схватил за сальные волосы и вогнал меч в основание шеи.
В своих ударах Эндерн не сомневался, поэтому уже бежал зигзагами к двум последним — к верзиле и целящемуся из-за него коротышке. В отличие от предшественника, пистолет у этого был настоящим.
Верзила не удержался и, когда Эндерн был в паре шагов, бросился на него, намереваясь смять. Оборотень рванулся к стене, пробежал прямо по ней и сильно оттолкнулся, напрыгивая на оставшегося без защиты коротышку. Повалил, придавил к земле и коротко ударил острием.
Коротышке очень повезло вовремя сильно изогнуть шею вместе с головой, оправдывая внешнее сходство с мартышкой, и избежать укола в глаз. Эндерн спрыгнул с него, перекатился и вскочил на ноги.
— Давай! — прохрипел он.
Гигант злобно оскалился, шагнул навстречу.
— Лысый, стоять! — окликнул с земли коротышка. Верзила послушался с покорностью выдрессированного ротвейлера. — Мужик, я все понял, понял хорошо! Хуй с ним, с Гансом, сами виноваты!
Эндерн стоял почти неподвижно, держа выпущенный меч наготове.
— Нас три дня на районе режут, — продолжил коротышка. — Модерские, сыроеды, хакиры — все! Ловят по одному-двум — и привет родителям. Мы в норе отсиделись, думали, нынче слепетнуть по-тихому, а этому мудаку присралось, что вы — модерские. Ну и вот… — он облизнул губы. — Я их, блядей таких, предупреждал — не послушали.
Эндерн обвел обоих желтыми глазами.
— Слышь, я не в претензии, — давил на жалость коротышка. — Они начали! Сам знаешь: как началось — хер остановишь. Тут или стреляй — или лягай. Давай разойдемся, как ничего не было, а?
Оборотень еще раз обвел обоих взглядом. Медленно и осторожно шагнул в сторону, сошел с тротуара, освобождая дорогу. Молча кивнул, указывая направление.
— Спасибо, мужик! — просиял коротышка и подобрал слетевший с косматой башки котелок. — Дай те бог здоровья!
Лысый верзила нагнулся и поставил его на ноги за шкирку. Коротышка сморщился, хромая на обе ноги, взялся за копчик. Верзила подхватил его снова, закинул себе на плечо и зашагал прочь.
— Лысый, бля, ты че творишь⁈ — взвизгнул коротышка, болтая ногами, но быстро сдался.
На прощанье он махнул котелком, водрузил себе на голову и тоскливо подпер ее рукой.
Эндерн проводил их глазами и стоял на дороге, пока оба не исчезли в ночной темноте. Только после этого дернул кистью, втягивая меч в ножны.
Бруно стоял, держась за угол, потирал бок и злобно поглядывал на приближавшегося Эндерна, который не преминул пнуть трупы. Даже задержался, явно раздумывая, что неплохо бы проверить их карманы, но плюнул и пошел дальше.
— Съебываем, пока кому еще, сука, чего не присралось, — скомандовал оборотень, не дав Бруно раскрыть рта.
Маэстро выразительно вздохнул и, слегка прихрамывая, пробрел за ним.
— Прошу, садитесь.
— Благодарствую. Не на каждом, знаете ли, допросе такие учтивые следователи. Не напомните, как ваша фамилия?
— Моя фамилия — Гайстшписен. И вы не на допросе. Расценивайте нашу встречу как доверительную беседу.
— С явкой в приказном порядке?
— Беседу с нюансами и особенностями.
— Доверительность между нами тоже будет в приказном порядке, как оно и положено у тайной полиции? Или сразу возьметесь за дубинку?
— Эдлерхэрр…
— Нобельхэрр! Я знаю, у людей вашего сорта не принято, но все же попрошу соблюдать приличия, чины и звания.
— Виноват. Нобельхэрр, разумеется. Поймите, нобельхэрр, вас никто ни в чем не обвиняет. У меня к вам всего лишь несколько вопросов. Ответьте на них — и мы разойдемся. Возможно, даже никогда не вспомним друг о друге.
— Какие заманчивые перспективы! Ну что ж, задавайте ваши вопросы… как вас там, еще раз?
— Вы присутствовали на приеме в честь его высочества Мекмед-Яфара Мекметдина?
— Кого? А, в честь кабирского принца?
— Шаха.
— А какая разница? Не важно, впрочем. Да, присутствовал. Имел такое счастье, к несчастью.
— Не поделитесь впечатлениями?
— С каких пор следователей интересует светская хроника?
— Следователей интересует многое, нобельхэрр. Особенно из первых уст.
— Да какие там впечатления! Обычный скучный светский вечер. Разве вам не доводилось бывать на приемах?
— К несчастью или счастью, не доводилось.
— В вашем случае, разумеется, к счастью. Я не знаю, что вам рассказать. Сначала был обычный скучный бал. Хотя одна из гостий, кажется, графиня, из Тьердемонда, из старой знати, была хороша. Мне даже почти удалось заполучить ее на танец, но меня опередил мейнский посол…
— А помимо графинь из Тьердемонда?
— Помимо графинь была встреча с самим принцем. Произносили обычные скучные торжественные речи. Шталендхэрр выступил коротко. Как и положено, много красивых слов и мало смысла. Много лести, мало искренности. Много обещаний и ни одного исполнимого. В этом Шталендхэрр Крихерай — настоящий мастер, оттого и держится на своей должности уже пятый год.
— Вы поразительно искренни, нобельхэрр.
— У нас же доверительная беседа. После слово взял министр Бейтешен. Говорил значительно дольше и еще краше. Всего не упомню, мне больше всего понравился его пассаж про — как он ловко выразился — «сто лет недоразумений и недопонимания». Это он так про сто с лишним лет оккупации Шамсита и семь кровавых войн. «Недоразумения», н-да! А триста лет войн до этого, наверно, мелкие ссоры из-за пустяков, а не попытки Этелы освободиться от иноземных захватчиков. И ведь Мекмед-Яфар проглотил это да с улыбкой!
— Дальше.
— Дальше выступал кабирский принц. Поразительно хорошо говорил по-менншински, я даже акцента но не расслышал, но сама его речь… Я до сих пор гадаю: его высочество поиздевался над нами или рассыпался в комплиментах? Однако главная его мысль все же была в том, что султан надеется на длительную и плодотворную дружбу между нашими государствами. Как будто два тирана смогут долго ужиться вместе! А если и уживутся, то только потому, что задумают вместе покуситься на чьи-нибудь свободы и независимость, дабы удовлетворить собственные деспотические амбиции!
— Это все?
— В общем, да. Всем разнесли шампанского, мы подняли тосты — и разошлись. Принц с министром и Шлендхэрром генерал-губернатором — на закрытую встречу, гости… кто — на ужин в Малый зал, а кто — по домам. Больше ничего примечательного.
— Разве? А в прессе пишут другое.
— Я не удивлен. Наша пресса — самая честная в мире! Вы, небось, об «Анрийском вестнике»? Это самый надежный источник информации, безусловно. Если под надежностью вы подразумеваете обслуживание интересов наших правящих кругов.
— Значит, «Анрийскому вестнику» не стоит доверять?
— Хм… У нас ведь доверительная беседа, хэрр следователь?