Месмер остановился в темной арке, согнулся от боли в груди, едва не рухнул. В близоруких глазах все поплыло. И только тут он сообразил, что эхо, от которого двоился грохот собственных туфель, было отнюдь не эхом.
Кто-то набросился сзади, сбил с ног. Месмер полетел на остывшие камни. От боли, кажется, потерял сознание, потому как пришел в себя от тяжести. Кто-то сидел на нем или полулежал и размашисто лупил по лицу кулаками. Месмер вяло защитился, ответил не глядя и, кажется, попал. По крайней мере, удары прекратились, хотя тяжесть навалилась еще сильнее и принялась душить. Месмер в ужасе захрипел — резко обожгло воспоминание о недавней встрече с сигийцем, который едва его не придушил. В панике Месмер вцепился в эту тяжесть и сам не понял, как сбросил.
Теперь он оказался сверху и зарядил кулаком по физиономии. Затем еще. Противник вцепился в руку, но слабо — Месмер легко вырвался и ударил еще. Принялся душить, но наконец-то разглядел в потемках лицо напавшего.
Знакомое, хоть и смутно. Месмер попробовал дотянуться до разума, однако наткнулся на преграду. И вдруг вспомнил, где и когда уже видел это лицо. Смутные догадки посещали уже давно, но он отказывался верить, потому что…
— Ты сдох! — тяжело дыша, просипел Месмер.
— Сюрприз, сука! — харкнул Гаспар.
— Магистр-следователь Комитета Следствия Гаспар де Напье, как так вышло, что вы до сих пор живы? Ведь я лично впаял вам девяносто восьмую!
— За то, что я чуть не пересажал ваших друзей, магистр-дознаватель Комитета Равновесия Эрвин Месмер? — прерывисто парировал Гаспар, сплюнув кровь. — Когда это вы успели сменить мантию Ложи на ремесло террориста?
— А я не менял, — усмехнулся Месмер. — Все в интересах Ложи.
— Даже убийство посла?
— В первую очередь! — Месмер крепко взял Гаспара за горло. — Привет от «каэр»!
Месмер почувствовал укол где-то внизу и нарастающую боль. Он вскочил, зашатался на гудящих ногах, почувствовал, как что-то липкое и теплое течет по левой ноге. Ощупал штанину и зашипел, найдя что-то торчащее из бедра. Месмер выдернул это на рефлексе, поднес к глазам. Гвоздь. Огромный гвоздь, перемазанный его кровью.
— Bonjour de Bellejardin! — прохрипел Гаспар.
Как говаривал один магистр Ложи: «Нет более унылого и невдохновляющего зрелища, чем наблюдать за работой менталиста». На самом деле есть — открытая схватка двух менталистов. Это когда два человека просто стоят друг напротив друга с покрасневшими от натуги лицами, на которых застыло болезненное выражение серьезного и страшного запора. Обычно проигрывает тот, кого первого прослабит. Или свалит инсульт.
Гаспар это прекрасно понимал. Понимал также и то, что Месмер сильнее и в открытом столкновении шансов почти не будет. Но все равно погнался за ним. Большой удачей стало то, что по пути подвернулся случайно брошенный плотником в коридоре полуподвала гвоздь, а некоторым преимуществом — детство в Белльжардане, самом паршивом и вонючем районе тьердемондской столицы. Белльжардан учит двум вещам: дышать ртом и незаметно бить шилом в вену на бедре или в пах почти из любого положения. Эрвин Месмер такими навыками не владел.
Однако рука Гаспара была не настолько твердой, как хотелось. Он не был уверен, что попал куда целился. Да и было не важно: Месмер стоял и таращился на гвоздь. Гаспар неуклюже встал и, перебарывая головокружение, набросился на него, придавил к стене подворотни и пару раз хорошо дал под дых. К тому моменту, как Месмер оправился, Гаспар успел ударить того коленом в раненое бедро, но в ответ получил кулаком по плечу и в ухо. От боли в глазах помутнело. Месмер отпихнул его и с разгона накинулся, обхватив поперек туловища.
Оба повалились на землю и из последних сил принялись мутузить друг друга. Гаспар пытался кусать Месмера куда дотягивался. Месмер, как мог, долбил кулаком куда удавалось попасть. Оба валялись, катались, сопели и кряхтели, пуская кровавые сопли и слюни. Если бы любивший говаривать магистр по случайности оказался рядом, он бы сильно удивился новым методикам схватки менталистов. Если бы, конечно, сумел отличить ее от обычной пьяной драки, неуклюжей и страшной в своей нелепости.
И как любая пьяная драка, она могла бы закончиться только сама собой от полного истощения обеих сторон либо посторонним вмешательством.
Так и произошло. Когда Месмер сдавил Гаспару горло, а Гаспар дрожащими пальцами выдавливал Месмеру глаз и тянулись каждый к валяющемуся рядом гвоздю, в подворотню проскользнула тень.
Черная кобра замерла возле дерущихся, поднялась, глядя на них неподвижными глазами рептилии, и стремительно бросилась, впиваясь Месмеру в руку.
Эрвин Месмер заметил движение краем глаза только в самый последний момент. От места укуса по руке поползла острая, жгущая боль. Месмер завопил, вскочил, отшатнулся к стене. Кобра поднялась, раздувая капюшон, и принялась расти, приобретая очертания женской фигуры. Месмер болезненно зашипел, зажимая укушенную руку, оттолкнулся от стены, сделал пару неуклюжих, обессиленных шагов.
Майсун перекинулась колесом через Гаспара, встала на расставленных ногах и энергично качнулась всем телом, вращая головой. В темноте мелькнула хлыстом ее длинная коса с вплетенным лезвием на конце и чиркнула Месмера по щеке. Тот коротко взвизгнул, но не успел ничего толком понять, как байфанка ударила его носком туфли под колено, а затем ткнула подкошенного Месмера кончиками пальцев в плечо, в шею и под грудину. Он пару раз судорожно хватил ртом воздух, закатил выпученные перепуганные глаза и медленно завалился набок.
— Zhè shì wǒ de lièwù! — презрительно бросила девушка.
Она бесшумно развернулась и подошла к Гаспару, склонилась над его разбитым, опухшим лицом. Менталист кое-как разлепил еще не заплывший левый глаз. Майсун наклонилась совсем низко, почти касаясь губами раздувающейся щеки, но что-то насторожило ее, заставило прислушаться.
Черная кобра щекотнула по лицу Гаспара раздвоенным языком и растворилась в темноте. Когда в отдалении послышался нарастающий гул шагов, менталист был уже без сознания и не увидел, как в подворотню вбежало четверо человек.
Кем они были — выдавали только купритовые медальоны с выгравированными на них песочными весами.
Глава 54
— Неужели ты не догадался прихватить с собой хоть какую-нибудь одежду? — проворчала чародейка, опираясь об Эндерна. Идти было самостоятельно все еще трудно.
— Не-а, — ответил Эндерн. — Ты и без нее неплохо смотришься.
— Даже не сомневаюсь. Небось, все мои мертвые сиськи облапал!
— Мне они, блядь, и живые даром не нужоны.
— А где моя одежда?
— Спроси труповозов и главного по жмурне — они тебя принимали.
— А заодно все мое золото?
— И как ты только угадала?
На сердце тяжестью легла тоска. Еще одно платье, туфли, украшения…
— Я бы спросила и охотно, но надо полагать, они вдруг вспомнили о важных делах. Посреди ночи.
— Угу, рояль на второй этаж тащат.
— Бедняги, — поджала губы чародейка.
Они вышли из палаты и шли по темному безмолвному коридору.
— Боюсь представить, куда они еще запускали руки, чтобы проверить, не припрятано ли у меня там золотишко, — пробормотала чародейка. — И не только руки…
— Я не эксперт, Графиня, — назидательно проговорил Эндерн, — но, по-моему, ты ебнулась.
— Спасибо, что напомнил. Где Райнхард?
— Блаженный-то? Слепетнул.
Чародейка едва не оступилась.
— Как?
— Тха, да вот так, — передразнил ее Эндерн. — Потерялся и до сих пор не нашелся. Даже шмотки свои, сука, бросил. Маэстро сидит невесел, будто хуй в печали свесил.
Чародейка прошла несколько шагов, опустив голову.
— Ну, — вздохнула она, — ничего другого не стоило и ждать.
Эндерн остановился, поднял ее лицо за подбородок и заглянул в глаза. Чародейка часто заморгала.
— Ты че, Графиня, втюрилась? — спросил полиморф, не скрывая издевки.