Рябое лицо расплылось в улыбочке, которая должна безотказно действовать на дурочек и убедить, что перед ней уверенный в себе и мужественный субъект, способный покорить любую женщину. Обычно берущую зильбер за час и не самую свежую.
— Ничего страшного, майнхэрр, — Даниэль ответила милой, но предельно холодной улыбкой. — Я не боюсь превратиться в тыкву, поэтому никуда не тороплюсь.
— А не позволите ли полюбопытствовать, фройлян, еще раз, уж не в Габель ли вам нужно?
Даниэль насторожилась, крепко сцепив пальцы рук в замок.
— Нет, майнхэрр, не позволю.
— В полдень, насколько мне известно, — сказал студент, поглядывая на часы, — отходит только один дилижанс, до Габеля. А я, не поверите, фройлян, так уж сложилось, еду в ту же сторону…
— Ах, — ледяным тоном сказала чародейка, отступив на шаг, — какое неожиданное совпадение.
— И не поверите, фройлян, — хитро покосился на нее студент, — тут неподалеку стоит карета, которая меня туда отвезет. Вот я и подумал…
— Нет, благодарю, майнхэрр, — прервала его чародейка. — Я уже купила билет.
— О, ничего страшного, — широко улыбнулся студент. — Билет всегда можно сдать.
Даниэль украдкой оглядела обочину дороги. Дилижанс дожидалась еще пара человек, но в ее сторону никто не смотрел, кроме пыльного и грязного бродяги, сидевшего на скамейке под фонарным столбом. Но тот делал вид, что это вовсе не его дело.
— Майнхэрр, — прищурилась Даниэль, — вы слишком настойчивы и навязчивы.
— Просто мне хочется сделать доброе дело, фройлян, — пожал плечами он.
— Почему бы вам не сделать ваше доброе дело кому-нибудь другому?
— Мне хочется сделать его именно для вас.
— Нет, благодарю, — решительно заявила чародейка, отступая еще на шаг.
Студент не дал ей отдалиться, схватив за руку.
— И все же я настаиваю, фройлян, — сказал он с все той же безотказной улыбочкой настоящего самца.
— Пустите, иначе я закричу, — взволнованно предупредила Даниэль и даже набрала в грудь воздуха.
— А вот кричать не надо, — хрипло сказали сзади.
Чародейка жалко пискнула и замерла, затаив дыхание. Попробовала обернуться, но в спину уперлось что-то острое, угрожающе кольнув даже сквозь корсет платья.
— Проедемся, фройлян, — беззаботно проговорил студент, как будто ничего не произошло. — Уверяю, вам ничего не грозит. Просто с вами хочет побеседовать один ваш знакомый.
— У меня, — прошептала напряженная Даниэль, — нет никаких знакомых в Анрии.
— Тем более вам нечего бояться, фройлян, — заверил студент. — Вам зададут пару вопросиков, а потом… потом мы домчим вас до Габеля с ветерком. Или куда пожелаете. Ну же, фройлян, — он протянул руку, — не заставляйте быть настойчивым и навязчивым.
Его тон вроде бы не изменился, однако Даниэль почувствовала угрозу. Чародейка несмело перевела взгляд на скамейку — бродяги на ней уже не было.
— Хорошо, я поеду, — облизнула она губы и подала ощутимо дрожащую ладошку. — Только, пожалуйста, не делайте со мной ничего дурного!
— Обижаете, фройлян, все будет чин чинарем. Прошу.
Острое перестало колоть в спину, и Даниэль все также несмело и робко обернулась и мельком увидела за собой широкого и крупного мужчину, прячущего руку в карман. Прежде чем студент повернул ее лицо за подбородок и предостерегающе погрозил пальцем, Даниэль заметила, что мужчина идет следом.
Студент не обманул — карета и впрямь была недалеко, буквально через дорогу. У двери суетился извозчик. Увидев, как Даниэль ведут под руку, он услужливо распахнул дверь экипажа.
Студент подвел чародейку, помог сесть в карету, как бы случайно мягко подтолкнув ее в ягодицы. Даниэль почувствовала, как на мгновение его пальцы жадно сжались, но как будто не обратила на это внимание. Уселась на жесткое сиденье. Губы на побледневшем лице дрожали. Руки, сложенные на коленях, тряслись. В глазах застыла тревога.
— Я останусь, — распорядился широкий. — Прослежу, чтобы остальные не напортачили. А вы езжайте. Если это та, которую ищет куратор, Петер знает, что с ней делать.
— А нас ждет премия? — спросил студент, алчно блестя глазами.
— А ты только ради премии с нами? — фыркнул широкий.
— Нет, конечно, — стушевался студент, — но хотелось бы премиальных за честную службу.
— Не переживай, — пренебрежительно бросил широкий, — куратор щедр на премии. Все, езжайте, встретимся на месте, как закончите.
Студент забрался в карету и уселся напротив чародейки.
Дверь захлопнулась.
Даниэль прижала ко рту трясущуюся ладошку и стиснула дрожащие от страха коленки.
Ее сердце билось ровно.
Карета тронулась.
Филин опустился на шпиль башенки чьего-то дворца.
В западном пригороде, на самом берегу живописной Гердовой бухты, было полно таких дворцов и особняков, старающихся выглядеть величественно, дорого, богато и по-старинному. Богатые и уважаемые люди любили здесь селиться, подальше от городской суеты. В пригороде было тихо, спокойно, уютно, словно в маленьком сказочном мире, где всегда светит ласковое солнце и стоит умиротворяющая тишина, лишь иногда нарушаемая цокотом копыт по брусчатке или далекой мелодией. Неподалеку имелся даже небольшой порт, в котором швартовались чьи-то личные яхты и боты, часто снующие по заливу под парусом.
Идеальное сонное местечко, где ничего не может случиться.
Глядя с башенки с острым шпилем, филин проследил, как по аллее, засаженной раскидистыми кустами зелени, к особняку барона Фернканте подъехала карета, запряженная парой лошадей. Из нее вышел Гаспар Франсуа Кто-То-Там. Какое-то время стоял, потом скрылся за воротами имения Фернканте. Филин со своей башни наблюдал, как кучер проверил ноги лошадей, почистил им холки, затем развалился на козлах, скручивая самокрутку.
Через четверть часа тишину пустынной улицы нарушило цоканье копыт подъезжающей кареты. Той самой, которая следовала, держась на расстоянии, за Гаспаром.
Эндерн заметил слежку за сопливой парочкой, едва те пришли к стоянке, на которой не первый день нанимали экипаж. Следовал неотрывно, с каждой минутой все больше убеждаясь, что это не случайность и не совпадение. После вокзала уже не сомневался, чем все должно закончиться.
Карета остановилась с другой стороны улицы. Дверь открылась, вышел мужчина. Кучер остался на козлах.
Мужчина перебежал улицу, подошел к карте Гаспара, растолкал извозчика. Говорили недолго, однако извозчик услышал нечто такое, из-за чего мгновенно подорвался, схватил хлыст и хлестнул лошадей, уносясь прочь.
Мужчина помахал сообщнику, и карета переехала, остановилась неподалеку от ворот имения Фернканте.
Филин недовольно нахохлился, похлопал глазами, раскрыл клюв и сорвался со шпиля.
— Мужики, привет!
Кучер и пассажир стояли у открытой дверцы кареты и курили. Эндерн был настолько подозрительным и неуместным на этой улице, что оба растерялись, путаясь в собственных предчувствиях.
— Как оно? Табаку будет? Как жизня́? А спичек? Свободны? — напористо завалил их вопросами оборотень.
Пассажир выпустил облако табачного дыма. Извозчик поправил цилиндр, обмозговывая поток бессвязной информации, на которую не ответить односложно, но он все же ответил:
— Нет.
— Да как так-то? — развел руками Эндерн. — Хуевничаете же!
— Ждем, — сухо сказал пассажир, мусоля окурок сигары.
— Кого?
— Кого надо.
— М-м-м, — по-бараньи протянул оборотень, продолжая напирать и маячить. — А долго ждать еще?
— Сколько надо, — рыкнул извозчик. — Иди отсюда.
— Слышь, может, пока ждешь, подзаработать охота? Мне тут недалеко, — Эндерн энергично и оживленно указал в неопределенную сторону, — подбрось, а?
— Нет.
— Да делов-то на пять минут, — упорствовал оборотень и подошел почти вплотную, — а червонец в кармане.
— Я сказал: нет, — проскрипел извозчик, теряя терпение.