— Что еще? — холодно осведомилась чародейка. — Поцеловать на прощанье?
— Это без надобности.
Даниэль рассмеялась, искренне, и сделала то, что не смогла объяснить.
Она расстегнула пуговицу блузы, подошла к «дьяволу», призывно качая бедрами, опустила ему руки на плечи. Оперлась коленом о сиденье стула, вынудив «дьявола» расставить ноги, прижала к его паху и подалась вперед, обнимая за шею, налегая грудью и вынуждая заглянуть себе под блузу. Он заглянул, но с таким безразличием, но у чародейки от злости в боку укололо. Она властно подняла его лицо за подбородок, несколько секунд изучала и впилась в губы.
Около минуты Даниэль вынуждала «дьявола» ответить на поцелуй и настойчиво пробивалась языком ему в рот, но без результата.
Наконец она отлипла от его губ, отшатнулась. На каменной физиономии «дьявола» вообще не отразилось никаких эмоций.
Даниэль утерла рот ладонью, хотела сделать едкое замечание, но помешал стук в дверь. Чародейка отошла, не спуская с «дьявола» глаз, и отперла замок. За дверью стоял Эндерн и жевал яблоко.
— Что? — раздраженно протянула Даниэль.
— Развлекаешься? — ухмыльнулся полиморф.
Под его левым глазом наливался огромный синяк, хищный нос опух, нижняя губа была разбита. Правая ладонь туго перебинтована. Что творилось под рубашкой — чародейка заметила лишь мельком, когда оборотень прижигал бок спиртом. Эти двое крепко исполосовали друг друга ножами, но Эндерн лучился оптимизмом, как будто ничего серьезного не произошло, как будто Гаспар не лежал в коме. Даниэль пришлось приложить усилие, чтобы не завестись. Она терпеть не могла эту его напускную беззаботность в самых паршивых ситуациях.
— Конечно, — надменно бросила Даниэль.
Оборотень глянул на «дьявола» поверх головы чародейки.
— Тха, я так и думал, — хмыкнул он, с хрустом вгрызаясь в мякоть, и демонстративно зачавкал. — Ну, кончай развлекаться.
— Гаспар…
— Хуже, — помотал лохматой головой полиморф. — Начальство. Пошли на ковер.
Даниэль с тоской обернулась на затылок неподвижного «дьявола». Компания этого странного типа не от мира сего казалась сейчас более приятной, чем неизбежное рандеву с папочкой. Она даже начала находить извращенную прелесть в этом общении. Обычно основной удар принимал на себя Гаспар, а им с Эндерном оставалось лишь поддакивать и виновато клонить головы. Даниэль не представляла, как отчитываться без менталиста…
Чародейку вдруг посетила еще одна странная мысль. Даниэль протянула к полиморфу ладонь. Эндерн инстинктивно откинул голову назад. Даниэль воспользовалась его растерянностью и выхватила из руки надкушенное яблоко.
— Подожди минуту, — сказала чародейка, изучая яблоко и примеряясь к нему с ненадкушенной стороны.
Даниэль подмигнула и вернулась к «дьяволу», встала перед ним, обняв себя под грудью. Смотрела, но так и не добилась ответного внимания — «дьявол» бесцельно смотрел сквозь нее. Чародейка надкусила яблоко и поморщилась, едва не захлебываясь слюной — оно оказалось чересчур кислым.
— Сейчас решится твоя судьба, — сказала Даниэль равнодушно. — Ничего, — она сделала паузу, — не хочешь сказать на прощанье?
— Нет.
— Как знаешь, — пожала плечами Даниэль, взглянула на стоявшего в дверях Эндерна, развернулась и шагнула к стене.
А затем сделала самое банальное и предсказуемо непредсказуемое, что только возможно вообще сделать: повернулась вновь со всей резкостью и быстротой, на которую только была сейчас способна, швыряя огрызок в равнодушную физиономию.
Огрызок завис в дюйме от носа «дьявола» и не подумал ни упасть, ни продолжить движение.
Чародейка шагнула в сторону на одеревеневших ногах и осторожно попятилась к двери, не сводя глаз с затылка «дьявола». Пятилась, пока не столкнулась с Эндерном.
— Это че такое было? — спросил он.
Даниэль молча вытолкала полиморфа из подвала и трясущимися пальцами повернула ключ в замочной скважине.
II
— Дети мои, я ценю ваше усердие, — дослушав рапорт, сказал Паук механическим голосом вокса, — но это последний раз, когда я терплю вашу самодеятельность. Я плачу вам за то, чтобы вы следовали указаниям, а не принимали решения самостоятельно. Для самостоятельности вам, мягко скажем, не хватает интеллекта. В кои-то веки вам довелось работать со всем комфортом и удобствами. От вас требовалось только не навредить и своевременно отчитываться — и вот, пожалуйте, два дня от вас ни слуху, ни духу, а как только удалось с вами связаться, ты, Аврора, измята, как портовая проститутка, ты, Ярвис, побит, как шелудивый пес, а Гаспар… — проекция безнадежно махнула рукой. — Земля ему прахом.