Машиах подступил почти вплотную. Сигиец почти не ощутил занимаемого им пространства.
— А сейчас мы наконец-то встретились лицом к лицу, — сказал Машиах. — И самое рациональное, самое логичное, что ты можешь сделать — убить меня, ведь именно к этому все и двигалось. Но если ты убьешь меня — совершишь самый нелогичный, нерациональный и бессмысленный поступок. Если я перестану существовать, для чего останется существовать тебе?
Он исчез, просто угас и растворился в серебристом тумане, в котором угадывались очертания домов и крыш глухого двора и проступали яркие фигуры мирно спящих людей.
— Ты станешь просто не нужен, — шепнул в самое ухо Машиах. — А я не для того тебя создал.
Аура перетекла струйкой разноцветного дыма и как будто заполнила человеческую форму перед сигийцем. Тот вновь не знал, кто это.
— Не удивляйся, сын мой, я — твой создатель, — сказал Машиах. Голос был совершенно незнакомым. — Когда я и мои неблагодарные ученики покончили с тобой… с другими тобой, ты должен был погибнуть вместе с ними, но выжил и остался единственным в своем роде, уникальным экземпляром. Ты остался совершенно один, без этого твоего биртви, которое всю твою жизнь думало за тебя и решало, что тебе делать. И в этот миг, когда связь между вами оборвалась, ты родился.
Машиах приблизил лицо, коснулся плеч сигийца. Прикосновение было привычным, словно ощупываешь сам себя.
— Потеряв все, ты обрел настоящую свободу, — сказал Машиах. — Знаешь, что такое «свобода»? Свобода это необходимость принимать решения самому и самому же нести за них ответственность. Оттого люди так боятся свободы и выдумывают ей самые размытые определения, исключающие ответственность. Я дал тебе настоящую свободу, но ты не сумел ей воспользоваться и загнал себя в привычные оковы рабства. Перед тобой рассыпалась масса возможностей, а ты ограничил себя, выдумав себе цель, выполнение которой лишено всяческого смысла.
Машиах отступил, принялся тихо, почти неслышно вышагивать перед сигийцем. Его яркий силуэт размывался, был нечетким в туманной мгле.
— Чего ты добьешься, если я перестану быть? — спросил он. — Это восстановит систему, частью которой ты был? Да и сможешь ли ты вновь стать тем, кем был? Захочешь ли стать вновь тем, кем был? Получится ли у тебя снова быть безропотным инструментом, который успокаивает себя иллюзией, что обрел цель и смысл существования, выполняя за кого-то лишенную цели и смысла грязную работу?
Он остановился. Вспыхнул от нервного возбуждения, потерял форму, а когда обрел ее вновь, то снова стал кем-то другим. Но на этот раз сигиец узнал его. Эту сули он видел в бальном зале, когда графу де Контэ показалось, что тот видит Адольфа Штерка. Тогда Райнхарда впервые посетило то чувство, которое привело сюда.
— Не расстраивайся, — сказал Машиах новым энергичным, хорошо поставленным голосом. — Это общая беда бытия — как бы мы ни старались освободиться, мы все равно ограничиваем себя, чтобы все, что мы сделаем, не привело ни к чему, кроме сиюминутных бесцельных и бессмысленных результатов. Но парадокс в том, что это и есть цель и смысл. Амбиции, желания, стремления, обиды, месть, иные страсти движут человеческим существом, его природой, а человек движет этой вселенной. Не каждый в отдельности, разумеется, но все вместе создают ту движущую силу, которая толкает историю. И каждое, даже самое бессмысленное, бесцельное действие вносит свой вклад в это движение.
Машиах сделал паузу, подбирая слова для своей лекции.
— Успех одних всегда означает неудачу других, — сказал он. — Такое столкновение интересов логично, закономерно и естественно, именно из-за него и происходит движение. А что, если исключить из этого уравнения неудачу? Что, если оставить один лишь успех? — он вновь помедлил, дожидаясь ответа. Ответа не последовало. — Я отвечу: возникает хаос, из-за которого все останавливается, из-за которого каждый выигравший оказывается проигравшим. А упорядочить этот хаос может лишь третья сила, избегавшая столкновений и противоречий. Это, пожалуй, был самый интересный опыт, который мне доводилось ставить во всех моих жизнях, а я поставил их немало. Ты, кстати, тоже поучаствовал в этом эксперименте и получил то, что хотел.